Нидерландская революция

Этими пиршествами, на которых эти «знатные господа» собирали вокруг себя обширную свиту из бедных дворян, управляющих их имений, и офицеров из своих милицейских отрядов, поддерживался контакт между высшим и низшим дворянством. Оно-то распространяло по городу слухи о разговорах, которые вельможи вели между собой за столом, об их критических замечаниях, их жалобах, их шутках по адресу правительницы, Гранвеллы или Виглиуса. Благодаря им узнавали о бурных спорах, происходивших в стенах государственного совета; знали, что самые именитые люди страны — принц Оранский, граф Эгмонт, граф Гогстратен, маркграф Берг, сир Монтиньи и сир Бредероде — подозревают правительство в тайном заговоре против независимости бургундских провинций, что они требуют созыва генеральных штатов, что они открыто выступают в роли защитников «родины» от происков испанцев. Благодаря этому их популярность все росла по мере усиления недовольства масс, искусно разжигаемого их пропагандой. Правда, не у всех представителей высшей знати их оппозиционность проявлялась с одинаковой силой. Так, графы Аремберг и Мегем и в особенности граф Мансфельд, который был чужд Нидерландам по своему происхождению и ревностный католицизм которого был прямой противоположностью религиозной индиферентности большинства нидерландских вельмож, обнаруживали гораздо большую сдержанность, чем друзья принца Оранского и графа Эгмонта. Но во всяком случае они предоставляли последним свободу действий и ничего не имели против того, что те подкапываются под авторитет Гранвеллы.

Бесконечные оттяжки с уводом испанских войск необычайно облегчили недовольным их работу. Действительно, это с самого же начала дало им удобный повод для жалоб на правительство и явилорь прекрасным агитационным средством. Напрасно Гранвелла и правительница предупреждали короля о растущем возбуждении умов; напрасно они заходили даже так далеко, что пророчили неизбежность восстания, — Филипп колебался, как всегда. Он великолепно понимал, что наличие преданных ему солдат лучше всего обеспечивает ему повиновение бургундских провинций и является самой прочной опорой его власти. Но как мог он, зная о вспышках ненависти против этих чужеземцев, продолжать дальше упорствовать и не выполнять обещания, торжественно данного им в прошлом году генеральным штатам? Поэтому он вынужден был в конце концов — хоть и против воли — уступить и отдать столь запоздалый приказ об уводе войск. 10 января 1561 г. испанцы покинули Нидерланды.

Но посеянное ими недовольство не исчезло: оно лишь направилось теперь на другой объект. Вопросу о новых еписконствах суждено было вызвать еще более серьезный конфликт.

Идея изменить организацию епископств в Нидерландах принадлежала отнюдь не Филиппу II. Эта организация, существовавшая почти в нетронутом виде с франкских времен, представляла ряд давно сознававшихся всеми неудобств. Шесть епископств — в Льеже, Турнэ, Камбрэ, Аррасе, Теруане и Утрехте — не только совершенно не соответствовали политическим округам и не только зависели от двух чужеземных архиепископств — Кельнского и Реймского, — но кроме того почти все они были столь велики и столь населены, что церковное управление сильно страдало от этого. Уже в средние века то тут, то там раздавались требования о создании лучшей организации. Так например, фламандцы во время войны с французским королем Филиппом Красивым пытались получить разрешение папы на возведение Фландрии в особое епископство, независимое от тогдашнего французского города Турнэ[67]. Начиная с XIII в. брабантские герцоги тоже делали неоднократные попытки изъять свою территорию из-под духовной юрисдикции льежского епископа

[68]. Бургундские герцоги, находившиеся в непрерывной войне с льежцами, никогда не думали отказываться от этих планов. За них особенно взялись Карл Смелый, а затем Максимилиан, добившийся у папы разрешения на создание новых епископств в Маастрихте, Намюре, и Лувене[69]

. Еще позже, в 1524 г., Маргарита Австрийская советовала Карлу V в целях ослабления светского влияния епископств раздробить старые диоцезы[70]. Итак, как видим, эти планы продиктованы были исключительно политическими соображениями. Они были вызваны не интересами церкви, а интересами народа или интересами короля.

Разумеется, Филиппу II, когда он добивался у папы радикального изменения существовавшего в Нидерландах деления на округа, также не чужда была мысль об интересах государства; но все же, в отличие от своих предшественников, он в первую голову имел в виду религиозные нужды. Он хотел путем увеличения числа епископств и уменьшения вверенной каждому из них территории предоставить им возможность лучше воздействовать на верующих, дать им возможность лучше следить за строгим соблюдением католической веры и помочь ему таким образом в его походе на протестантизм.