Никита Хрущев

Американская печать уделяла много внимания альтернативам внешней политики США. Хрущев читал главные из опубликованных статей, особенно выделяя таких обозревателей и аналитиков, как У. Липпман и Дж. Рестон. Некоторые из их статей по его личному распоряжению были напечатаны в «Правде». Так, например, 5 мая в День печати газета опубликовала две статьи Дж. Рестона из «Нью-Йорк таймс» с оговоркой, что «редакция “Правды”, разумеется, не может согласиться с рядом высказываний Рестона». В «Правде» можно было прочесть: «Кеннеди похож на молодого боксера, который изящно играл со своим противником, время от времени нанося удары и принимая приветствия зрителей, а затем неожиданно получил удар в челюсть. Это его сильно задело. Очарование двух первых месяцев прошло. Короче говоря, он виновник не просто поражения, но некрасивого поражения, после которого он стал читать нотации прессе и общественности, как будто виновны они. И все это делалось в момент, когда Ричард Никсон, которому он нанес поражение на выборах, получив лишь на 100 000 голосов больше, собирается начать по всей стране политическую кампанию. Поэтому президент не может просто стоять в стороне и после Кубы игнорировать Лаос. Ведь он человек. Кеннеди не только умный человек с аналитическим складом ума, окончивший Гарвардский университет, но и задиристый ирландец и политический деятель, и его друзья в Конгрессе, а также люди, присылающие ему письма со всей страны, требуют того, чтобы он действовал… Инициатива в руках Хрущева. Он застал нас врасплох в Лаосе и выставил в смешном положении на Кубе. Франция воюет с мятежниками, а весь Запад выглядит несколько сентиментально и немного глупо.

Естественно, что Хрущев хотел бы воспользоваться своим преимуществом. Беда только, что Гитлер тоже так думал. Рейн, Австрия, Данциг, Чехословакия – все шло для него хорошо, пока не погасли огни. Хрущев, быть может, не будет испытывать свое счастье таким образом, но все-таки он может пойти на это. Здесь-то и кроется опасность».

Хотя на Кеннеди и оказывалось сильное давление, он не спешил принимать вызов в невыгодных условиях. Он решил вначале просто познакомиться со своим противником и предложил провести встречу с Хрущевым в одной из нейтральных стран. Хрущев принял это предложение, и скоро все узнали, что встреча состоится в Вене 3–4 июня 1961 года.

Н. С. Хрущев выехал из Москвы поездом 27 мая, два дня провел на Украине – в Киеве и в Каневе у могилы Тараса Шевченко. Затем в Словакии Хрущев встретился с президентом ЧССР А. Новотным. 2 июня Хрущев прибыл в Вену. Но и Кеннеди выехал в Европу в конце мая. В Париже он долго беседовал с де Голлем, а в Лондоне с Г. Макмилланом.

3 июня произошла первая встреча Хрущева с Кеннеди. Журналисты Н. Литошко и М. Подключников писали в эти дни: «Нельзя закрывать глаза на трудности и сложности происходящей сейчас в Вене беседы. Ее участники – люди разного склада ума, убеждений, воспитания и традиций. С одной стороны, сын рабочего и сам рабочий, закаленный в боях революционер, убежденный коммунист, неутомимый борец за мир и дружбу между народами, руководитель могучей социалистической державы. С другой – сын миллионера и сам миллионер, набожный католик, человек, выражающий интересы своего класса, защищающий политику самой большой страны капиталистического мира» [135] .

В течение 3 июня и на следующий день Хрущев и Кеннеди встречались несколько раз. Это не были формальные переговоры, и по их окончании не было опубликовано никаких соглашений или коммюнике. Как говорили затем Хрущев и Кеннеди, их встречи происходили в атмосфере доброжелательности, при которой оба государственных руководителя откровенно, но вежливо изложили свои точки зрения. Д. Кеннеди, выступая в США по телевидению, сказал: «Я отправился в Вену для встречи с руководителем Советского Союза господином Хрущевым. Мы вели трезвые и интенсивные беседы, и я считаю своим долгом искренне и открыто рассказать об этих беседах. Г-н Хрущев и я имели весьма широкий и откровенный обмен мнениями по важнейшим проблемам, разделяющим сейчас наши две страны… Ни одна сторона не проявила невежливость, никто не выступал с угрозами и ультиматумами. Никаких преимуществ не было сделано или получено. Никаких решений не было принято и не планировалось, не было достигнуто никакого значительного прогресса, да мы и не претендовали на это» [136] .