Никогда прежде

Мама и брат стремительно спустились вниз, однако не по основной лестнице, а по дополнительной, которая откидывалась в сад прямиком от окна под крышей, увеличенного и расширенного для этих целей. Приделала я ее, чтобы не приходилось выходить из дома через спальню, причиняя лишнее беспокойство ее обитателям. Таким образом родные предстали пред очи отца семейства, войдя сквозь стеклянные двери. Я же в это время оценивала второго мужа.

Он, безусловно, выглядел очень привлекательно, что можно было предположить, глядя на Вермонта. И даже в свои годы оставался подтянутым и импозантным, с сединой в темных с рыжиной волосах. Аристократичный, сдержанный или даже сдерживающийся, однако с большим трудом. Выдержка его начала давать трещину, когда он увидел маму и старшего сына. А затем и всех представителей большого семейства, подтянувшихся в основную комнату. На мне он особенно долго задержал свой взгляд, после чего вытянул руку в лайковой перчатке.

– Ева, Вермонт, – позвал он родных, – мы едем домой.

Брат посмотрел на нас и не поспешил к отцу, а вот мама прошла к порогу и поцеловала мужа в щеку, проигнорировав протянутую руку.

– Здравствуй, Лео.

Он перехватил ее за плечо, не позволив отступить.

– Ева!

Она накрыла ладонью мужские пальцы и качнула головой:

– Не заставляй меня, Лео, не нужно снова ставить передо мной этот выбор.

Мама сняла с плеча его ладонь, на краткий миг прижалась к ней щекой, а затем отступила.

– Дочь для тебя дороже остальной семьи? – воскликнул он, отшвырнув в сторону трость.

Но мама не успела ответить, вместо нее вдруг отозвался мой отец:

– Слушай, Леонис, не будь дураком! Ты эти годы удерживал ее рядом, потому что дети были маленькими, но теперь они выросли, а ты нет. Перестань сходить с ума. Ева давно сделала выбор.

– Может, ты не будешь говорить, что мне делать, Арид? Ты и рад, что она приехала?

– Я уже много лет счастлив в браке с замечательной женщиной. А ты совсем с ума сошел!

– Я сошел?

– Именно! Ведь ты заставил родителей Евы написать ей, а затем обманом увел из нашей семьи. Твое наказание в том, что ты до сих пор боишься ее потерять!

– Она бросила меня ради вас, а вернулась лишь по необходимости!

– Осталась-то она с тобой! Как до сих пор не поймешь этого, ревнивый дурак?

– Я дурак?

В следующий миг мама схватилась за мое плечо, а двое взрослых поседевших мужчин сцепились, словно юнцы, и покатились по полу, решив выяснить давным-давно накипевший конфликт. И я считаю, что им просто нужно было выпустить пар, поскольку хотя оба и не поделили в свое время одну женщину, потом они вполне смогли расставить приоритеты, а мучило их только это – желание начистить друг другу физиономии. И разобрались бы они, конечно, отделавшись синяками, только мои братцы вмешались.

– Готовься, Черри! Пли!

Пока все отвлеклись на драку, эти двое прицелились из самодельного арбалета (и когда соорудили?), выжидая момент, чтобы спустить тетиву. И в тот момент, когда Лео Эстебан оказался наверху, схватив папу за грудки, они выстрелили в гостя своей самодельной липучкой-вонючкой. Только папа как раз попал Лео в челюсть, голова его противника дернулась, а липучка пролетела мимо и угодила в косяк двери, в которую вдруг раздался стук. Мачеха крикнула:

– Немедленно прекратите!

Дверь отворилась, а бедовые братцы все же успели выпустить второй залп, угодивший прямиком в голову (вот кто бы мог предугадать?) господина министра.

– Безумное семейство! Да чтобы я еще раз… хоть на пушечный выстрел… В карьеры! В заброшенные карьеры! Немедленно!

Министр ругался и махал руками, но глаз не открывал, опасаясь залепившей их липучей вонючки.

– До конца жизни! Завтра! Нет! Сию же минуту!

Его секретарь, сопровождавший министра к дверям моей лавки, отдирал от лица облеченного властью начальника липкую дрянь, а мачеха уже кинулась к мужчине с тазиком воды и чистой тряпкой, когда я расслышала, как Черри тихо сказал брату:

– Жаль, не рот залепили.

Пока отмывали министра, Лео Эстебан и мама ушли наверх, явно планируя поговорить без свидетелей. И вернулись, когда отмытый ароматной водой, но все еще пованивавший министр расположился в кресле для посетителей.

– А к вам у меня личное дело государственного характера, – заявил министр, обращаясь ко мне, после чего окинул выразительным взглядом всех родственников.

И Лео, и папа, которые уже привели себя в порядок после драки, вышли за стеклянные двери сада, куда прежде удрали братцы, Вермонт и Эрик составили им компанию, однако двери никто не закрыл. Предпочли остаться в пределах слышимости. Мама и мачеха тактично удалились на кухню, раздвинули ширму, даря иллюзорное ощущение приватности, но также незримо присутствовали при нашем разговоре. Министр немного успокоился (а может, уже начал привыкать?) и, пользуясь этим видимым отсутствием членов, как сам сказал, безумного семейства, приступил к изложению причины визита в мою лавку: