Николай и Александра

И снова части русской пехоты и кавалерии устремились к Карпатам. Поросшие лесом склоны отчаянно защищались отборными полками венгров. Из-за недостаточного количества артиллерии и боеприпасов русские не имели возможности производить артиллерийскую подготовку. Каждую возвышенность; каждый хребет, каждый выступ приходилось брать в штыковом бою. Наступая, по словам Людендорфа, "с полнейшим презрением к смерти", русские пехотинцы поднимались по склонам, оставляя за собой кровавый след. К середине апреля карпатские перевалы оказались в руках русских. 8-я армия генерала Брусилова вышла в долину Дуная. И снова Вена затрепетала от страха, снова пошли разговоры о сепаратном мире. 26 апреля, в уверенности, что империя Габсбургов рушится, Италия объявила войну Австро-Венгрии.

Именно в этот момент Гинденбург и Людендорф нанесли страшный удар, готовившийся ими на протяжении нескольких месяцев. Не сумев разбить в 1914 году Францию, германский генеральный штаб решил в 1915 году вывести из войны Россию. В течении марта и апреля, пока русские громили австрийцев в Галиции и на Карпатах, германские генералы оттягивали войска и артиллерию к южной части Польши. 2 мая немцы обрушили огонь 1500 орудий на один-единственный участок русской позиции. За четыре часа было выпущено 700 000 снарядов.

"На расстоянии восьми километров по обе стороны от находившейся поблизости высоты видна была сплошная огненная завеса, - писал сэр Бернард Пэйрс, наблюдавший за обстрелом. - Русская артиллерия по существу молчала. Примитивные окопы русских вместе с теми, кто в них укрывался, были, по существу, смешаны с землей. Из 16 000 солдат, находившихся в составе дивизии, уцелело всего пятьсот".

Под этим смертоносным градом снарядов линия обороны русских была прорвана. Подкрепления доставлялись эшелонами прямо к месту боевых действий и выгружались под огнем противника. Брошенный а прорыв 3-й Кавказский корпус, насчитывавший 40 000 бойцов, через краткий промежуток времени уменьшился до шести тысяч; но даже эта горстка в ночном штыковом бою взяла в плен 7 000 германцев. 3-я армия, принявшая на себя основной удар пруссаков, по словам ее командующего, истекла кровью. 2 июня пала крепость Перемышь. 22 июня был сдан Львов. "Бедный Н[иколаша], рассказывая все это, плакал в моем кабинете и даже спросил меня, не думаю ли я заменить его более способным человеком.., - писал царь. - Он все принимался меня благодарить за то, что я остался здесь, потому что мое присутствие успокаивает его лично".

Отступая, русские солдаты теряли или бросали винтовки. Нехватка оружия вскоре стала столь ощутимой, что один офицер предложил вооружить отдельные батальоны насаженными на длинные черенки топорами. "Представьте себе, что во многих пехотных полках... треть людей, по крайней мере, не имела винтовок, - докладывал из Ставки генерал Беляев. - Эти несчастные терпеливо ждали под градом осколков гибели своих товарищей впереди себя, чтобы пойти и подобрать их оружие... Наша армия тонет в собственной крови". Безоружные солдаты, находившиеся во второй линии окопов, под градом фугасных и осколочных снарядов превращались в кровавое месиво. "Знаете, барин, - сказал один пехотинец сэру Бернарду Пэйрсу, - мы собственной грудью защищаем позиции, другого оружия у нас нет. Это не война, а бойня".

Казалось, никакая сила не сможет остановить германские колонны, двигавшиеся по пыльным дорогам Польши. Впереди них тащились толпы беженцев, пробивавшихся на восток. Наблюдать их страдания было так тяжко, что один русский генерал, всегда по-доброму относившийся к британскому атташе Ноксу, вдруг набросился на того, требуя ответа, чего ждут англичане. [(10 августа 1916 г. "Российский гражданин" поместил статью П.Ф.Булацеля, где указывалось, что с "начала войны англичане доблестно продвинулись на Западном фронте на несколько сот метров".)] "Мы в игрушки играем, - заявил русский с мукой в глазах. - Мы все отдаем. Думаете легко нам видеть эти бесконечные колонны беженцев, спасающихся от германского наступления? Мы знаем, что все эти дети, набившиеся в повозки, умрут, прежде чем кончится зима". Нокс, потрясенный трагическим зрелищем, понурил голову и не сказал ни слова.

5 августа пала Варшава. По мнению великого князя Николая Николаевича, стратегия русской армии должна была заключаться не в том, чтобы удержать в своих руках Варшаву и даже Польшу, а в том, чтобы сохранить армию. Как это делал в 1812 году Кутузов, он отступал, оставляя селения, города, целые губернии с единственным намерением - сохранить в целостности армию. Несмотря на отступление, боевой дух русского солдата был по-прежнему высок. В тот день, когда пала Варшава, Нокс побывал у офицеров лейб-гвардии Преображенского полка. Они по-прежнему не унывали. "Будем отходить до Урала, - объясняли они британцу, - а когда туда доберемся, то преследующей нас армии останется один немец, да один австриец. Австриец, как водится, сдастся в плен, а немца убьем".