Николай I Освободитель. Книга 3

— Но Великобритания… — Опять попытался перехватить инициативу министра.

— Эта та Великобритания, которая уже удерживает десяток принадлежащих нам островов? Именно поэтому мы хотим еще и землю в Америке им отдать? Я правильно понимаю?

— Ну предположим британцы объявить войну России не побоятся, — как бы между прочим вставил Александр, явно получающий от происходящего настоящее удовольствие.

— Не думаю, — я мотнул головой, отбрасывая этот довод. — Пока жив Наполеон, пока Франция крепко держит Ганновер, война между ними не закончится. Получать во враги еще и Россию островитяне не захотят. Полноценный союз между нашими двумя странами — страшный сон Букингемского дворца. Так что за здоровье Бонапарта нам нужно пудовые свечи каждый день ставить, да требы заказывать.

— Не богохульствуйте, ваше императорское высочество, — подал голос, молчащий до того Голицын и неожиданно добавил. — Но я с вами согласен, предложение бросить живущих на тех берегах православных дурно пахнет.

— «Ага, а вот и официальное мнение императора подъехало», — высказывание обер-прокурора Синода в этом ключе воспринял не только я, поскольку следом за сохранение нашего присутствия на Тихом океане стали высказываться по очереди все члены совета.

В итоге постановили продолжить договариваться, стараться по возможности дополнительно не обострять, но при этом до последнего сопротивляться консолидированному нажиму англосаксов. Тем более что шесть отправленных на Тихий океан фрегатов позволяли русскому флоту чувствовать себя там весьма вольготно.

Ну а косвенным следствием этого заседания стала отправка Каподистрии в отставку и назначение нового министра иностранных дел.

Глава 9

Большую часть лета я опять провел на востоке, мотаясь по Уралу и контролируя работу над начатыми там проектами. Слишком много было завязано в моих планах на металлургию и железную дорогу, чтобы просто так пустить дела на самотек. В августе спустился по Волге на юг и проинспектировал земли севернее Терека, которые постепенно заселялись в рамках переселенческой программы.

Тут на удивление все было без больших косяков. Конечно, отдельные проблемы присутсвовали, куда же без них, но видимо десятилетний опыт по перемещению больших масс крестьян начал сказываться, и откровенных просчетов или серьезных злоупотреблений на мой взгляд видно не было. И не только на мой, в деле проверок я давно перестал полагаться исключительно на свои знания, поэтому недочеты искала специально привезенная команда аудиторов… И не находила.

Нет пара выделившихся со знаком минус чиновников средней руки в итоге все же уехали в сторону Байкала, еще десяток отделались отставкой и другими менее значимыми взысканиями, но в целом, результат вышел куда более благостным, чем я рассчитывал. Поэтому не дождавшись окончательных результатов ревизии я плюнул на все и рванул обратно в столицу к семье, которую не видел уже больше трех месяцев.

— Ко мне! Сидеть! Дай лапу! — Сидящий в пожухлой сентябрьской траве пес с сомнением наклонил голову, как бы взвешивая легитимность отданной команды, после чего все-таки выполнил требуемое. — Ай молодец, лови вкусняху.

Я потрепал пса за ухом и протянул на раскрытой ладони угощение, которое в мгновение ока исчезло в бездонной собачьей пасти. За еду эта серая зверюга была готова на все, имея при этом весьма независимый и местами даже своенравный характер.

Фенрира мне подарили на день рождения. Когда-то давно я в разговоре заикнулся насчет северных ездовых собак, имея ввиду сибирских хаски, и вот неожиданно получил щенка в подарок. Надо сказать, что на хаскоида из двадцать первого века эта зверюга была внешне похожа мало. Во всяком случае ни характерных голубых глаз, ни члена на лбу у этой конкретной особи не было и в помине. А вот добродушный и немного придурковатый характер наличествовал в полном объеме. Фенрир, которому в сентябре исполнилось три месяца, любил жрать, бегать и «разговаривать». Не очень любил дрессировку и вычесываться.

— Ты его балуешь, — покачал головой император, сидящий тут же за столом в беседке Екатерининского парка, — испортишь пса.

— Ничего, — я продолжил почесывать млеющего от такого обращения Фенрира, — он на то и нужен, чтобы его баловать.

— Как Александра? Как маленький? — Бездетный император испытал по отношению к моему сыну особый трепет. Часто заезжал в гости в Михайловский и возился с племянником. Малому уже исполнилось полгода и он вполне узнавал любимого дядю, каждый раз приветствуя императора активными «угуками».

— Нормально, — я пожал плечами. — Малой ест и спит, как ему и положено, Александра уже хочет второго.

— А ты?

— А я думаю, что рожать детей каждый год для женского организма — это слишком тяжело, ты видел, как она выглядела на девятом месяце — шарик да ножках. Глядишь через годик вернемся к этому вопросу.

— Да Санька у тебя богатырь, весь в тебя пошел, тоже две сажени ростом будет, — с легкой грустью в глазах улыбнулся Александр.