Николай Языков: биография поэта

Конечно, расцвет этот приходит не вдруг. Еще до переезда в Ниццу написаны две удивительные «Элегии» 1839 года, «Толпа ли девочек, крикливая, живая…» и «Здесь горы с двух сторон стоят, как две стены…», но и они – лишь предвестие того, что будет создано в Ницце.

Просто если перечислить то, что несомненно относится к вершинам – «Малага», «Ундина», «Иоганнисберг», «Буря», «К Рейну»… А еще целый ряд стихотворений, две полушутливых полуавтобиографических поэмы в драматической форме, «Встреча Нового года» и «Странный случай», поэму-«Быль» «Сержант Сурмин»…

Насчет поэм – разговор особый. Языков отказывается от своих прежних стремлений создать нечто возвышенное, романтическое, героическое, желательно на основе древней истории, и обращается к тому, что скорей всего стоит называть «житейские анекдоты». В двух драматических сценках он живописует молодежные гулянки недавних – а может, и «вечных» – студентов, давая своим персонажам намеренно приниженные имена: Скачков, Дрянской, Хворов… Сюжеты предельно просты: в первой сценке, «Встреча Нового года», друзья потрясены известием о смерти их близкого друга Кубенского, и вдруг он является живой и здоровый: сплетница матушка-Москва сперва превратила его простуду в серьезную болезнь, а затем и вовсе его похоронила. Во второй сценке, «Странный случай», Власьев ждет в немецком трактире на пересадочной станции, где лошадей меняют, сосватанную ему тетушками невесту с ее семьей – и упускает ее, приняв за англичанку.

Трех персонажей наделяет Языков автобиографическими чертами: Скачкова, Власьева и Пронского. Во второй сценке, где действуют только Скачков и Власьев, Власьев становится наиболее автобиографичным. Он мечтает вернуться в Россию, но продолжает лечиться в Европах, хотя и чувствует себя намного лучше:

…Власьев

Поправляюсь…Я хоть куда!

Скачков

Карлсбад тебе помог:Чудесный ключ!

Власьев

Я им весьма доволен.

Скачков

И есть за что: ты словно не был болен,Стал молодцом, от головы до ногВключительно, ты потолстел прекрасно,Свеж и румян. Ты явишься домой,Мил и любезен телом и душой.

А между тем ты ездил не напрасноИ для ума, ты бросил высший взглядНа разные предметы, освежилсяОт жизни вялой, сонной, прокатилсяВ Германию. И знаешь ли что, брат?Женись-ка ты. Покинь свой быт келейный,Бесплодные работы и мечтыСтудентских лет, да смело в мир семейный,В объятия любви и красоты!

Но и Пронский в этой сцене проходит за кадром – друзья говорят о нем то, что часто говорили о Языкове:

Скачков

…Вот, например, хоть Пронской, славной малой,Душой, умом, возвышенный поэт,А проку в нем большого также нет!Его таланта верно бы досталоНа важный исторический предмет,На драмы, на большие сочиненья!А что же он? Два-три стихотворенья

Коротеньких Парнасу подарит,А целый год потом живет их славой,Покоясь так почтенно-величаво,Как будто львом Немейским он покрыт!Да, я с тобой согласен совершенно:У нас талант всегда весьма ленивИ много спит.

Власьев

И видеть предосадно,Как сам себя он губит беспощадноБездействием, хотя самолюбив…