Никто не будет по ней скучать

– Мистер Геллер, это Адриенн Ричардс. Прошу прощения, если разбудила. Я не знала, кому еще позвонить.

– Адриенн, – сказал он. На фоне послышался приглушенный женский голос: «Кто?» Геллер прочистил горло. – Конечно, жена Итана. Но почему…

– Итан мертв, – сказала я. – И я только что застрелила его убийцу.

Я не знала, чего я ожидала. Может, шокированного оханья или потрясенной тишины. Вместо этого я узнала, почему Курт Геллер был из тех адвокатов, что давали своим клиентам номер на случай получночных неотложных дел.

– Ладно, – ровно сказал он. – Вы звонили в 9-1-1?

– Да.

– Хорошо. Кому-нибудь еще?

– Только вам.

– Хорошо, – повторил он. – Нам нельзя затягивать звонок. Первым делом они посмотрят на ваши телефонные записи. Вот что вам нужно сделать.

Я тяжело опустилась на диван в гостиной и выслушала указания Геллера. Я пыталась не думать о Дуэйне, лежащем лицом вниз в комнате дальше по коридору. Рука, не держащая телефон, начала трястись. Не от акта жестокости или от чувства потери, а от осознания, что я осталась одна. По-настоящему. В первый раз с момента, как все пришло в движение, может, даже в первый раз в жизни. Самое странное, что теперь я должна была полагаться на личность человека, которого едва знала. Я заняла жизнь Адриенн, ожидая, что это представление продлится всего несколько дней, но теперь оно растягивалось на неопределенный срок и разворачивалось перед гораздо большим количеством зрителей. На мгновение я представила, как вешаю трубку, хватаю все, что смогу унести, и бегу. Я убила Лиззи; я могла отпустить и Адриенн. Может, стоило так и поступить. Я могла переродиться где-то в мире, выбрать новое имя, создать новую себя. Я могла вообще стать никем. Спортивная сумка с наличкой и бриллиантами покоилась в шкафу всего в нескольких футах. С момента, как я набрала 9-1-1, прошло меньше трех минут. Я все еще могла исчезнуть прежде, чем они доберутся сюда.

В коридоре что-то двигалось, как раз на границе тусклого прямоугольника света, льющегося сквозь открытое окно коридора. Дыхание застряло у меня в горле, а затем вышло тихим всхлипом, когда появился кот, тихо вышедший ко мне из темноты.

– Адриенн? – резко сказал Курт Геллер. – Нам нужно заканчивать этот звонок.

Кот запрыгнул мне на колени, мурлыкая, и потянулся потереться мордочкой о мой подбородок. Я вдохнула еще раз. Медленно, даже твердо.

Я никуда не собиралась.

– Я понимаю.

Я не знаю, сколько я сидела там, поглаживая мурлыкающего кота и прислушиваясь в ожидании звука сирен или стука в дверь. Сегодня я сама по себе, но я встречусь с Куртом Геллером завтра. Тогда мне стало интересно, много ли он общался с Адриенн, как давно он ее видел. Знал ли он ее достаточно хорошо, чтобы заметить разницу. Я попыталась представить, что сказала бы она. Вы бы тоже изменились, если бы на вас посреди ночи напал маньяк.

В конце концов я встала, сжимая кота, и вернулась в кабинет. Я встала в дверном проеме, на том месте, где был Дуэйн за мгновения до того, как я в него выстрелила. Последним, что он сказал, его последним словом было мое имя.

Об этом я тоже пыталась не думать.

Я говорила вам, что не хотела убивать Адриенн, что я даже не задумывалась об этом, и это правда. Но я обещала быть честной, и если честно, я думала о том, чтобы убить своего мужа. Да. Я все время об этом думала. Был случай, когда я представила, что закрою ему нос и подожду, пока его наркотический сон превратится во что-то более перманентное, но на этом все не закончилось. Его смерть была постоянным «что, если», пульсирующим где-то на задворках моего сознания. И не обязательно его убивала я. Иногда я представляла, что стою на нашем пороге, пока ко мне идет полицейский с серьезным лицом и фуражкой в руке, самый однозначный предвестник плохих новостей. Я думала о несчастных случаях во время охоты. Передозировках. Отказе тормозов на том же заледенелом участке дороги, с которого навстречу смерти слетела моя мать. Я представляла, как я схвачусь за дверную ручку для опоры, когда полицейский спросит, есть ли мне кому позвонить. Вам не стоит быть одной в такое время, сказал бы он, потому что они всегда так говорят.

Никто никогда не задумывается, что «одной» может еще значить «свободной».

И я чувствовала себя свободной. Все те годы, что я плыла по течению с Дуэйном, цепляясь вместе с ним за нашу дерьмовую жизнь, словно без нее мы утонем. Не осталось за что цепляться. Я была в свободном плавании, уже двигалась быстрее, чем когда-либо раньше, уносимая невидимым течением. Одна, но на плаву.

Свободная.

Внизу кто-то начал колотить в дверь. Послышались крики – «Полиция!» – и кот испугался, выпрыгнув у меня из рук и шмыгнув прочь, исчезая в темноте дома. Я повернулась.

– Я здесь! – крикнула я. – Выхожу.