Никто не уйдет живым

Когда недельной давности труп извлекли из неглубокой могилы, оказалось, что заметную часть волос Маргариты срезали после смерти. Райан потерял шесть зубов, два из верхней челюсти, четыре из нижней. Эксперты-криминалисты нашли лишь четыре зуба.

На протяжении большей части расследования это не считалось значимым по сравнению с тем, что вскоре раскопали – в буквальном смысле этого слова – в том же саду. Дознание служило только для того, чтобы записать известные факты дела и детали тяжелого опыта Эмбер. Что были готовы принять лишь немногие, так это более старую и значимую тайну, о которой она говорила, и которая осталась неразрешенной. Роль, сыгранная в истории украденными зубами и волосами, не будет разгадана, пока не поймают Фергала Донегала; или, как надеялась Эмбер, пока его собственные никчемные останки не обнаружат в месте, столь же одиноком и жалком, как то, где он похоронил своих жертв.

Эмбер закрыла глаза и сжимала кулаки до тех пор, пока ногти не впились в ладони. Переживание всего этого заново будет самой тяжелой частью одиночества в доме. Боль в ладонях вернула ее в настоящее. Она открыла влажные глаза и взглянула на следующий заголовок.

Шестьдесят восемь

«САД ЗЛА: ОБНАРУЖЕНЫ ЕЩЕ ДВА ТЕЛА».

Эмбер поднялась из кресла, чтобы коснуться фотографий Симоны Дубравы и Олены Ковалик, приколотых бок о бок под таблоидным заголовком, который поднял расследование и интерес прессы на новый уровень: они изменили все.

Спустя неделю после обнаружения Райана и Маргариты весь задний двор дома был перерыт, потому что она утверждала, будто тел должно быть больше. И в пяти футах от едва прикрытых землей тел Маргариты Толки и Райана Мартина в первый же день поисков были найдены еще два трупа.

Впоследствии она никогда не думала об одной из девушек, не вспоминая другую; их даже нашли похороненными рядом, словно на фамильном участке кладбища. Девушек объединял также ужасный и болезненный способ, которым они перешли из рук Артура Беннета в объятия смерти.

Наполовину одолев третий или четвертый стакан рома, Эмбер ощутила прилив горечи, превратившийся в отрыжку с привкусом корицы. В этот момент расследования полиция выказала первые признаки неуверенности. А недоверие к заявлениям Эмбер продержалось до тех пор, пока ее, наконец, не выпустили без предъявления обвинений, спустя год после того, как вынесли из дома на носилках, покрытую кровью Светланы и Драча.

Олену Ковалик нашли в заросшем саду, в шести футах от дуба; она лежала лицом вниз под тремя футами черной каменистой почвы и заваленных мусором сорняков. Обнаженный и завернутый в полупрозрачную пленку, труп Ковалик со временем обратился в чудовищный суп из волос, разложившихся тканей и органов, из которого, как мертвые ветви из болота, проступали рябые кости.

Изучив положение костей ног Ковалик и положение удавки, судмедэксперты пришли к выводу, что ее лодыжки когда-то привязали к горлу садовым шпагатом. Это и была причина смерти: шпагат медленно и неотвратимо задушил двадцатичетырехлетнюю девушку, но только после того, как ее закопали живьем в холодную почву.

Могилу Олены Ковалик вырыли в неровной земле в десяти футах от садового сарая, расположенного неподалеку от задней ограды и ряда елей, закрывавших дом № 82 от примыкающих участков на соседней улице.

Останки Симоны нашли в трех футах от Олены, примерно в том же состоянии и тоже лицом вниз. Однако, хотя Дубраве также связали руки и ноги и задушили ее, вдобавок девушку похоронили так, что ее таз и ягодицы были подняты над грудой битого кирпича, словно в жесте соблазнения. В смерти, как и в жизни, ей отказали в достоинстве.

Олена Ковалик была украинкой, Симона Дубрава – чешкой. Было известно, что они работали проститутками на Эджхилл-роуд между 1999 и 2001 годами. Их опознали по зубам и золотым пломбам. Определить, исчезли ли волосы, было нельзя, но у каждой не хватало пальца на ноге. Удушены, а затем изуродованы. Вину за убийства возложили на покойного Артура Беннета, всю жизнь совершавшего преступления на сексуальной почве, последнего владельца дома, которому вскоре предстояло стать самым печально известным строением в Британии.

Эмбер шмыгнула носом и вытерла слезы со щек.

Лишь одну из девушек когда-либо объявляли в розыск: Симону Дубраву.

Семья Олены Ковалик не сообщила властям об ее исчезновении, и Эмбер поняла, что этот факт до сих пор мог вызвать у нее слезы каждый раз, когда она видела ее фотографию. Та же судьба – презрительное забвение – скорее всего, ожидала бы и ее, умри она, задушенная дешевым пакетом Драча.

Когда Эмбер впервые увидела фотографии Олены, в основном сделанные в различных полицейских участках Европы (ее арестовывали в Бельгии и Германии за проституцию и мелкие преступления, связанные с наркотиками), то немедленно вспомнила, где видела девушку раньше: стоящей в саду, рядом с забытым и грязным матрасом, курящей сигарету.