Никто не уйдет живым

Понимание его хищного характера пришло слишком поздно. Он знал ее как облупленную. Если и ее мысли были его заложниками, значит, она полностью в плену. У этого. Этой твари. В его огромных волчьих глазах не было ни капли сочувствия. Никакого сострадания. Только корысть. Как свободно, должно быть, чувствуешь себя, не имея совести. А если выучиться думать так, как он, в тебе не останется ничего доброго.

Была ли у него слабость? Тщеславие, может быть? Определенно деньги. И то, и другое было взаимосвязано: его жажда власти и статуса, его нужда гордиться собой, быть лучше, исключать и презирать других, потому что он знал, что тоже находится на дне. «Крыса с претензиями льва, пытающаяся избежать позора, как и все мы».

– Ты передумал насчет моего залога. Так чего ты хочешь взамен?

– Божечки, кто-то не с той ноги сегодня встал.

– Хватит пудрить мне мозги, Драч. Скажи. Скажи, что тебе нужно. Что ты можешь для меня сделать, ага? В смысле, что могу сделать для тебя я? Потому что здесь больше ничего не имеет значения, и мы оба это знаем.

Он выглядел неподдельно оскорбленным и возмущенным, словно недооценил ее, и был ранен ее словами. До тех пор, пока маска не затвердела за долю секунды, и улыбка не вернулась:

– По-моему, девочка, ты не в том положении, штобы требовать…

– А по-моему, все наоборот. Вот этот порог – линия, которую ты не пересечешь, пока я не уйду из этого дома. Если ты не собираешься вернуть мой залог, оставь меня, на хрен, в покое и не трогай. Как тебе? Мне плевать, что тут творится, и во что ты хотел меня втянуть, потому что я нищая, молодая и девчонка. Но этого не будет. Никогда.

Драч начал ржать, а в это время кожа его бледнела, намекая, что он закипает от злости. Смех был лишь способом отвлечения. Как боксер легчайшего веса, он держался у канатов, избавляясь от натекшего в глаза пота, и обдумывал следующий прием.

– Знаешь, это мне в тебе почти што нравится. Ты не боишься говорить, што думаешь, типа. – Улыбка исчезла так быстро, что Стефани вздрогнула. – Только и я тоже, ага? И нет ничего, што бы я не сделал, защищая финансовую безопасность моей семьи. Моего фамильного дома. Так што, если кто не платит за комнату, типа, мне приходится принимать меры. И похер мне, кто они такие.

– Я заплатила за комнату.

Он повысил голос, перебивая ее:

– То ж самое – когда люди лезут в дела, которые их не касаются. Я принимаю меры. Думаю, ты это сечешь. Думаю, ты сечешь, что меня нельзя держать за манду. Куча народу тебе это скажет. Меня не просто так Драчом прозвали. – Снова улыбнувшись, он уселся на самый край столика. Ей хотелось, чтобы он плюхнулся своим костлявым задом прямо в середину и провалился сквозь стекло.

Закончив свою маленькую речь, он довольно шмыгнул, уверенный, что поставил ее на место.

– И чего ты мне настроение вечно портишь, а? Каждый раз как я тебя вижу, мне потом остывать приходится, типа. Каждый раз сломать што-нибудь охота. А я всего-то пытался тебе помочь.

Стефани прикусила язык – буквально.

– Как я понимаю, если, типа, в двух словах, чего ты хочешь – так это забрать свой залог, штобы съехать и поселиться в какой-нибудь засранной дыре. Дело твое. Не буду распинаться, што ты зря время тратишь на эти все колл-центры и раздачу печенек, пофиг мне, ага? Ты взрослая и типа делаешь свой выбор. Так вот, я могу так сделать, штобы все это случилось, типа, быстрее, чем ты думаешь. Только забесплатно я не работаю, так што помоги мне, а я помогу тебе.

Она не смогла сдержать прилива надежды, но затоптала невольное чувство благодарности, пытавшееся выползти наружу с жалкими всхлипами. «Дождись подвоха».

– И чего ты хочешь?

– Я к этому подбираюсь. Только здесь, типа, торопыжничать нельзя. Это бизнес. Непонимание с городским советом, которое я хочу разрешить, типа. А раз ты девочка образованная, я подумал, может, ты знаешь, как с этим разобраться.

Его бесила необходимость о чем-то ее просить; это было видно по тому, что он пытался выглядеть и говорить, словно порядочный человек, словно некий ответственный домовладелец, поспоривший с планировщиками, прокладывающими дорогу. Его пальцы подергивались и легонько барабанили по бедрам.

– Я человек рабочий. Горжусь корнями. Немножко грубоватый, типа…

«Ну опять». Она не была уверена, сможет ли проглотить очередную порцию сказок, подкрашенных сентиментальщиной.

– …а эти люди там, в совете, типа. Они пытаются тебе палки в колеса совать, ага? Работящих людей нагибают первыми, типа.

– Что тебе нужно? Скажи прямо, что я должна сделать в обмен на свой залог.

Драч напрягся, заметив то, что казалось ему попыткой изменить баланс сил. Его глаза сузились настолько, что Стефани едва могла их разглядеть. Зато она почти слышала его мысли, точно мышей, скребущих за плинтусом.