Никто не уйдет живым

Ее сердце колотилось от нового возбуждения, незнакомого ей, но это было желанное возбуждение, заставившее время ускориться и помчаться бегом. И она знала, что сможет. Сможет причинить боль этому ублюдку, который запер ее и пробрался к ней в комнату, пока она спала, который ударил ее – «Он ударил тебя!» – и который хотел вынудить ее заниматься сексом с незнакомцами с этом вонючем, темном, злом доме.

– Ублюдок! – она приблизилась к нему на шаг. Он вздрогнул, его бледные глаза выпучились, лицо одеревенело от страха. Стефани приготовилась полоснуть его ножом со всей силы.

Она не успела понять, что происходит, но рука, сжимавшая нож, не сдвинулась с места. Ее потянуло назад. Стефани упала, и ее вытащили из комнаты наружу.

Дверь, далекий потолок, старые обои, красные плинтуса – все это вращалось вокруг нее. Пальцы куда длиннее и сильнее, чем у нее, разжали ей руку, чтобы отобрать нож. А когда она перестала двигаться, зловонный и животный запах, исходивший от костлявых ног Фергала, окутал ее лицо.

Каблук большого грязного ботинка отыскал ее висок и вдавил череп в загаженный ковер. Руку, в которой был нож, с силой дернули прямо вверх, и Стефани испугалась, что ее вырвут из сустава.

Подошва ботинка, удерживавшего ее голову, была шершавой и грубой, как наждачная бумага. Под его тяжестью у Стефани сплющились щеки, из уголка рта потекла слюна. Она не сопротивлялась, чтобы нога не нажала сильнее, раздавив ее череп, словно кочан капусты.

– Драч, ну чего за хуйня. Она тя чуть не порезала, кореш. Если б ей удалось, я б тя заставил собственную кровищу подтирать.

– Не, не. Все не так было. Я, типа, готов был. Всегда готов, когда нужно.

– Не гони! Эта тупая мелкая щелка тя чуть не пришила. Я знал, что ты теперь слабак. Слишком много ганжи курил, как откинулся, и сделался настоящей бабищей.

– Пошел на хер! Я этого терпеть не буду.

– Да ладно? Скажу – и будешь. Или ты драки хочешь? А? А? Не слышу тя! Да или нет, Драч? Да или нет, сука? Прямо тут!

– Не. Не. Уймись. Я ничего такого в виду не имел.

– Да уж конечно, мудила. Думаешь, у тебя мозги есть и прочая фигня, только вот сделать ничего нормально не можешь. Если б меня тут не было, она бы уже на улице орала во всю глотку. Ты тут слабое звено, Драч. А у нас места нет для тех, кто с делом не справляется. Я тя уже предупреждал. Если думаешь, что я тя не кончу, так ты себя дурачишь. Я тя туда засуну, понял? Прямо к ней. И дверь буду держать, пока она с тобой разбирается, как с Беннетом разобралась.

– Хорош. Хватит, да? Откуда мне было знать, што у нее перо? Где она его взяла? Ты тоже виноват. Мы ее вместе запирали. Не видел я, штобы ты ее обыскивал.

– Драч. Драч. Будешь выкручиваться… – угроза повисла в воздухе.

Драч сделался непривычно тихим.

Фергал снова обратил внимание к Стефани. Он убрал ногу и ухмыльнулся:

– Я слыхал, ты отсасывать не готова еще. Ладно, пока уборкой займешься. Не хочешь раздвигать ноги – так вставай, сука, на карачки и по хозяйству помогай. Как те, а? А пока ты драишь пол, детка, у тя будет время подумать, чего случится, если ты не согласишься быть приветливой с нашими гостями.

Сорок пять

– Все вытри. Все, што они трогали, типа. Ты баба, ты знаешь, что в бабских комнатах трогают, ага?

Стефани немедленно поняла, о чем говорил Драч: об уликах. А их в комнате было много. Заглянув через дверной проем в спальню на третьем этаже, куда Драч явно не хотел заходить, чтобы не уличить себя, оставив какой-нибудь след своего присутствия, Стефани увидела кровь на двух стенах и, кляксами, на белой ткани покрывала. Кровь Маргариты.

На одной стене черные, засохшие пятна улеглись длинной дугой. Воображение Стефани подсунуло ей образ женской головы, отдергивающейся в сторону после ломающего кости удара.

Второй след был смазанным, как будто мокрое лицо вдавили в стену и протащили по ней. Рядом с основным пятном виднелись следы пальцев: линии волочения.

Не выходя из дверей, Драч придвинулся к Стефани и указал на пол:

– И на ковре. Видишь? Там, возле кровати. Оттереть надо, типа. Целиком, ага?

Стефани посмотрела в тень под краем одеяла в изножье кровати. Кто-то, лежавший на этом месте, истекал кровью.

Она привалилась к косяку и подавила подступавшие рыдания. Желание сломаться прошло от ног по всему телу, как электрический ток, от которого у нее затряслась челюсть. Она закрыла глаза и напрягла все мышцы, чтобы не сморщиться.

– Лучше приступай, типа. А то Фергал… Надо нам побыстрее с этим разобраться, типа, ага?