Ночь, когда я встретил Рождественского Деда

Меня так поглотил рассказ о Торвиле и маленькой Кити, что я даже не заметил, как ночь каким-то образом превратилась в день. Несколько минут назад мы взлетели с мыса Африки – самого кончика материка, где Атлантический океан встречается с Индийским, и направились ещё дальше на юг. Теперь мы снижались через яркое облако, и я увидел, что на моём халате начали образовываться крошечные кристаллики льда. Это могло означать лишь одно: мы приближались к Южному полюсу.

– Вот оно! – сказал Рождественский Дед, когда последние клочки облаков рассеялись. – Смотри! Побережье Антарктики!

Облака разошлись, и меня едва не ослепил ярчайший солнечный свет. Перед нами простиралось колоссальное поле айсбергов, дрейфующих по тёмно-синему океану, как кусочки сахара. Я посмотрел туда, куда указывал Рождественский Дед, и кое-как разглядел полосу серого галечного пляжа, обрамлённого стеной льда.

Несколько секунд спустя скалы ринулись к нам навстречу, и куда бы я ни посмотрел, всюду видел лишь снег. Мы летели над Антарктикой! Перед нами распростёрся гребень тёмных горных вершин, окружённый по обе стороны океаном мерцающей белизны.

– Видишь? – крикнул Рождественский Дед. – Трансантарктические горы. Они ведут до самого Южного полюса.

– Я не понимаю, – провопил я в ответ. – Почему светит солнце?

– А, – отозвался Рождественский Дед, очень довольный, что я спросил. – Потому что сейчас лето.

– Понятно, – сказал я, хотя ничего не понял.

– Когда на Северном полюсе зима, тут лето, – объяснил Рождественский Дед. – Солнце сияет целое Рождество.

– Но на Южном полюсе же не может быть детей, – сказал я.

– Обычно их нет, – согласился Рождественский Дед. – Но в этом году всё иначе. Видишь, вон там? – Я кивнул. – Это исследовательская станция. Там полно учёных, а у одной из них… что ж, через минутку сам увидишь. Держись!

– Йах! – взревел он и властно встряхнул поводьями.

– Можешь, пожалуйста, прекратить так делать? – крикнул спереди упряжки Рудольф. – Я нахожу это несколько заносчивым!

– Извини! – отозвался Рождественский Дед.

– Вперёд, команда! – завопил Рудольф, и олени резко потащили тяжеленные сани вверх. Изо всех сил стараясь не выказать страха, я пошарил по сиденью в надежде найти что-нибудь вроде ремней безопасности. Ничего подобного не обнаружилось. Теперь мы притормаживали, словно на самой вершине гигантских американских горок, и, конечно, Рождественский Дед поднял руки в воздух.

– Юху-у-у! – крикнул он.

– Юху-у-у! – завопил я и тоже задрал руки.

Дальше всё как-то смазалось. Вот я таращусь в небо, а вот уже нахожусь на земле, пока Рудольф и остальные олени несутся галопом на полной скорости. Ветер задувал так свирепо, что было практически невозможно открыть глаза, хотя я сделал это разок и немедленно пожалел. Мы ужасно быстро мчались к большому прямоугольному серому зданию, окружённому пёстрой мешаниной домиков и палаток.

Так себе выйдет рождественский подарок, подумал я, если сани в итоге снесут весь лагерь.

– Это безопасно? – крикнул я Рождественскому Деду.

– Батюшки мои, нет, конечно! – завопил он в ответ. – Это полное сумасбродство! В этом-то и всё веселье!

Внезапно сани дёрнулись, и мы с Рождественским Дедом повалились на пол.

– А-А-АРГХ! – вскричал Рождественский Дед, и я догадался, что падение не очень пошло на пользу его опухшей лодыжке.

Мы приземлились. Сани по-прежнему были целы, но мы неслись по льду с такой скоростью, что появлялось чувство, будто мы можем никогда не остановиться.

– Потяните за поводья! – крикнул я Рождественскому Деду.

– Сам потяни за поводья! – завопил он в ответ, суя их мне в руки.

– СТОЯТЬ! – гаркнул я оленям, встал и потянул что было сил.

Постепенно олени перешли с галопа на галоп чуть-чуть помедленнее, потом на кентер и наконец остановились всего в метре от чёрно-белого шеста с сияющей сферой на вершине.

– Чтоб мне провалиться, – сказал Рудольф. – Мы едва не сломали земную ось.

Глава 20

– Ладно! – сказал Рождественский Дед. – Нельзя терять время.

– Однозначно, – согласился я и спрыгнул с саней. К сожалению, я по-прежнему был в одежде для сна и вскоре обнаружил, что есть очень весомая причина, почему полярники не ходят в хлопковой пижаме, тапочках и халате. На Южном полюсе холодно. Над снегом пронёсся лёгкий ветерок, приветствуя нас, но для меня это оказалось всё равно что быть уколотым тысячей раскалённых иголок. Потом Рождественский Дед взобрался мне на плечи, и я внезапно оказался словно в пузыре. Лёд, снег, жгучий воздух – ничто не могло меня коснуться.

– Мне… мне больше не холодно! Что произошло? – спросил я Рождественского Деда.

– Какая часть слова «магия» тебе непонятна? – отозвался он, взъерошивая мне волосы, чтобы показать, что поддразнивает меня. – Я эльф, и моя магия позволяет мне не чувствовать холода. И пока я сижу у тебя на плечах, ты тоже не чувствуешь.

Он был прав! Насколько бы свирепо ни дул ветер, я всё равно чувствовал себя так уютно, словно находился дома, в своей замечательной тёплой постели.

– А теперь, – сказал Рождественский Дед, – думаю, она вон там, наша цель.