Ночь масок и ножей

Бард и Йенс особой привязанности ко мне не испытывали. Если все пойдет не по плану, то Гуннар Штром будет последним членом семьи, что у меня вообще останется.

Я осторожно поднималась по лестнице. Многие ступени были разбиты и перекошены. К такой лестнице нужно привыкнуть, чтобы приноровиться подниматься по ней не спотыкаясь. На стенах верхнего этажа висело несколько гобеленов, вековая пыль покрывала плиты коридора, а пройти можно было только лишь к двум дверям. Прочие комнаты обвалились, да и комнатами их едва ли можно было назвать.

Лишь под одной дверью в щелочку пробивался свет.

С тяжелым сердцем я положила Асгера на пол. Мои пальцы похолодели, когда я сунула руку за воротник туники и вытащила подвеску с вороном. То, как Кейз во дворе ее рассматривал, почти нежно… Я бы отдала половину своих костяных воспоминаний, чтобы узнать, какие мысли осаждали его разум в тот момент.

Я прикусила щеку изнутри, прижав ворона к губам. Последнее «прости» прошлому, которое я с таким трудом старалась сберечь.

Я не была Кривом. Мои шаги не были легкими и тихими, как перышко. Пытаясь поправить Асгера, чтобы он сидел прямо, я стукнулась плечом о стену, шаркнув сапогами по зернистой пыли. Было бы неудивительно, если бы каждое мое движение было слышно во всем Фельстаде, но, когда дверь распахнулась, я все равно коротко ахнула.

Я все еще стояла, опираясь на колено. В горле пересохло, когда я подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Он не был Кейзом. Он не мог быть Кейзом, а иначе я бы разбила вдребезги каждую стену, которую так тщательно возводила между нами с того самого момента, как он убрал свои тени.

Но он был так на него похож. Взъерошенные волосы, хмуро поджатые губы, приподнятая левая бровь.

Отличия были. То, что я хотела узнать и понять: например, небольшой шрам, подпортивший его подбородок. Откуда он? Мне было немного стыдно оттого, что я любуюсь мощными мышцами, сменившими нескладные руки и ноги.

Он все это время знал меня, знал, где я нахожусь, но так и не открылся мне. Сомнений нет, Кейз перестал думать о своем друге с сеновала, но вот мое сердце просто забыло сделать то же самое.

Его взгляд опустился на лошадку и подвеску-ворона.

Когда он вновь посмотрел на меня, то выглядел так, будто я взяла свой самый острый нож и вырезала ему сердце через позвоночник. Взгляд, который я никогда не забуду и который он тут же скрыл за этими странными тенями.

Его глаза стали непроглядно-черными. Не знаю, как он это делал. Кейз, которого я знала, был рифтером, как и Бард, причем не очень хорошим. Эти тени, эти иллюзии – я не понимала, как его месмер мог так кардинально измениться.

Я впилась ногтями в ладони и сделала шаг назад.

– Они не мои. Мне они не нужны.

Повелитель теней ничего не сказал. Он не моргал.

В сердце резко и жестоко разгорелось разочарование. С чего мне надеяться на иное?

На полпути к лестнице мягкий шелест его голоса остановил меня, пустив волну мурашек вниз по позвоночнику.

– Разумный шаг – отпустить что-то, что давным-давно умерло.

Каждое слово было битым стеклом, покрывающим все мое тело порезами. Я не удостоила его и взглядом через плечо. Ни единым словом. Я подняла подбородок и оставила его во тьме.

В конце концов, Кейз Эрикссон был мертв.

Глава 15

Воровка памяти

– Подъем, – ботинок Товы тут же ткнул меня в бедро.

Я застонала и перекатилась на плечо, моргая от света зари.

– Чего?

Това ударила меня в бедро кулаком, затем отошла от моей койки к умывальнику, где собрала свои кудряшки в пучок на макушке.

– Мы уходим. Пекло, ты же раньше была такой нетерпеливой, а теперь дрыхнешь все утро.

Судя по прохладе, разлитой в воздухе, и тускло-серому свету, я предположила, что солнце едва ли решило показаться больше чем час назад.

– И куда? – я села, почесывая голову. Почти неделю я прожила в Фельстаде, и ни разу Това не вставала до зари.

Она не ответила, лишь швырнула мне в лицо тунику и сказала:

– Одевайся.

Я подчинилась, но следила взглядом за ее яростными движениями. Она ухитрилась разместить на своем теле не меньше восьми ножей. Один меж грудей, два на животе. Раздвоенный рыбацкий нож за спиной, на поясе; на каждой руке по ножнам. Затем еще по кинжалу на бедрах.

Один свой костяной нож она бросила мне.

– Используй, только если иначе истечешь кровью и умрешь. Это один из моих любимых ножей.

Я сглотнула, пытаясь прогнать утреннюю сухость во рту, и засунула нож за толстый ремень, который купила возле доков три года назад. Когда я всюду таскала с собой свои флаконы и работала с торгашами, иметь при себе нож-другой на ремне для оружия было удобно.

Двигалась я не так быстро, как Това, но принялась за дело, собирая свои вещи, свой рунный кошель с воспоминаниями и брызгая на лицо холодную воду, чтобы прогнать остатки сонной заторможенности.

– Ты мне скажешь, куда мы собираемся? – спросила я, прыгая за ней в коридор на одной ноге, пока натягивала сапог на вторую.