Ночь масок и ножей

– Не думай, что я не заметила Асгера в твоей постели, – она указала глазами на ту жуткую игрушечную лошадь, которую я втайне так любил, будучи мальчишкой.

Я рассмеялся и уткнулся лицом в мягкое, сладкое тепло ее шеи. Наша игривость снова сменилась жаркими поцелуями и блуждающими руками. Я сжимал ее груди, ее бедра, и давление моих прикосновений вырывало у нее из горла тихие вздохи.

– Боги, Малин, – я потянул за ее штаны, мои пальцы скользнули под одежду. – Все, чего я хочу, собрано в тебе.

От бешеного желания мои руки дрожали. Я не мог расстегнуть клятые штаны. Отстранившись, я опустился перед ней на колени.

Малин удовлетворенно хмыкнула.

– Повелитель теней на коленях, я даже и не знала, что подобная красота существует.

Я на это закатил глаза, улыбаясь с долей коварства, и наконец разобрался с застежкой. Я прижался поцелуем к ее животу, к косточкам таза.

– Я склонюсь только перед тобой.

Мои поцелуи становились все жарче. Малин умолкла, ее слова сменило тяжелое дыхание. Она запустила пальцы мне в волосы, когда я позволил себе захватить каждый ее дюйм своими поцелуями, руками, языком.

– Кейз.

Мое имя, произнесенное вот так, выпустило во мне волну жажды. Я поднялся на ноги, подхватил ее под бедра и отнес на свою кровать.

Она выгибалась навстречу с каждым поцелуем, перетекающим в следующий.

Она улыбнулась, и комната завращалась в дымке, когда я завел ее руки ей за голову, удерживая под собой. Уже совсем скоро Малин выпростала одну руку и потянулась к моему ремню. С бÓльшим изяществом, чем я, она стащила последний барьер между нами.

Я забыл, что должен дышать. Кожа к коже – и мой разум несколько мгновений был охвачен пылающим огнем. Я целовал ее, сладко и резко, затем спустился к ее шее, до боли желая, чтобы она не убирала рук с моего тела.

Малин забросила одну ногу мне на талию, удерживая меня, пока я раскачивался, примеряясь к теплу, нарастающему между нами. Она ахнула, когда мы слились воедино.

Я замер.

– Я сделал тебе больно?

Она помотала головой, раскрасневшаяся и запыхавшаяся.

Время не имело значения, пока мы дарили друг другу себя. Я раскачивался в самом центре ее, удовольствие затмевало осознанные мысли. Все, на чем я мог сосредоточиться, – это ее тело, то, как мягко она шептала мое имя, как жгли ее ногти мою кожу.

Я не отводил глаз от ее упорного взгляда. Она была терпелива; я торопился.

Она подстроилась под мой ускорившийся ритм, добавляя трения и желания между нами. Глаза Малин закатились, когда она вскрикнула, рассыпаясь в моих руках. Я уткнулся лицом в сладко блестящий пот на ее шее, тут же последовав за ней. Слова застряли у меня в горле, когда мое тело повалилось на ее.

Лишь звук нашего неровного дыхания наполнял темноту.

Малин Штром была моим прекрасным крахом. И я приму любую боль, если смогу получить ее. Уничтожайте меня. Калечьте меня. Лишь дайте ее мне.

В лунном свете, под стук дождя по дырявой деревянной крыше, мы лежали на покрывале, ее голова прижималась к моей груди. Она обводила пальцем шрам, бегущий от середины моего живота и вбок, к ребрам.

– Знаешь, я могла бы забрать кое-что, – прошептала она.

Я наклонил голову набок.

– Что забрать?

– Воспоминания. Много. Если они причиняют тебе боль, я могла бы их забрать.

– И сделать своей ношей?

– Если так уменьшу твою.

Я прижался поцелуем к ее лбу.

– Я не хочу забывать. Эти воспоминания напоминают мне, почему я сражаюсь.

– Но они приковывают тебя к этому месту.

Я обхватил ладонью ее лицо.

– Когда это закончится, я уеду с тобой.

Она закрыла глаза и завладела моей рукой.

– Как мы можем просто уйти, когда знаем, что здесь творится?

Я многое сделал бы, чтобы освободить ее из этого места. Не было того, на что бы я не пошел. Не было человека, которого бы не убил. Я бы сжег весь мир дотла, лишь бы она дышала в моих объятиях.

Но она была слишком хорошей, слишком смелой, чтобы раствориться в тенях, когда столь многие на Востоке страдают.

– Хотел бы я, чтобы ты сказала что-то другое, но знал, что не скажешь, – я поднял руку к своим волосам. – Страх, который сейчас вытягивает из меня самый темный месмер, – это вера в то, что ты умрешь, пытаясь остановить то, что остановить невозможно. Лорд Магнат не покинет свой трон без множества смертей.

Она чертила маленькие кружочки на моей груди.

– Значит, у нас общий страх. Но для меня он состоит в том, чтобы вновь отправить тебя туда, где ты однажды пропал. Я не переживу, если это случится еще раз.

– Я бы на твоем месте надеялся, что у меня больше мозгов, чем было десять лет назад, – я поцеловал костяшки ее пальцев, и моя улыбка увяла. – Я не тот мальчик из прошлого, Малин. Тебе нужен он или…

Она заставила меня умолкнуть, прижав пальцы к моим губам, и приподнялась на локте.

– Он мне не нужен. Мне нужен ты. Со шрамами, со злобой, с болью – весь ты. Но ты не можешь просить меня прекратить пытаться разорвать цепи, удерживающие тебя за той маской, что ты носишь.

Я фыркнул.

– Значит, тебе придется сражаться на еще одной тяжелой войне. Меня здесь, как жестокий хозяин, удерживает внутренняя ненависть.