Ночь накануне

Помня об этом, Адам оставил свою машину в полумиле от дома, в заброшенном карьере, в котором раньше добывали гравий, и вновь подошел к старым воротам. Проскользнув внутрь, мужчина прошел по дорожке из гравия, от которой только и осталось что две колеи с растущими между ними сорняками. Скрываясь за дубами и соснами, отбрасывавшими на нее густую тень, аллея тем не менее не была заброшенной. Трава и сорняки кое-где были примяты, и он задумался, дома ли Келли или Кейси

И что тогда?

Есть вероятность, что она убийца.

Люди каждый день умирают.

Кем бы она ни была, ей не хотелось быть разоблаченной, и она предпочла бы сохранить секретность, над созданием которой ей пришлось потрудиться. Адама прошиб холодный пот, словно он шел по тропе, которую уже избрало зло. Завернув за угол, он увидел дом. Небольшой, далекий от обычных стандартов Монтгомери. Окруженный деревьями, с видом на реку, ему, должно быть, около сотни лет. А может и больше. Выкрашенный – ну, хотя бы однажды и в любом случае очень давно - в зеленый и коричневый цвета, он приютился в лесу у излучины реки, и выглядел то ли как охотничий домик, то ли как домик для рыбалки.

Адам постучал в дверь, надеясь, что его не встретит человек с ружьем. Открывшему дверь он честно ответит, что разыскивает Кейси, уповая на то, что тот, кто находится внутри дома, не рассердится и не выставит его вон. Она может оказаться убийцей. Помни это. И не считай себя мачо, способным одолеть ее только потому, что она женщина. Ей уже приходилось убивать.

Он постучал снова. Подождал, пытаясь услышать какой-нибудь шум внутри.

Но никаких других звуков, кроме шума ветра в листве деревьев, плеска воды в реке или случайных криков болотных птиц не было.

Осторожно обойдя дом, он попытался заглянуть в окна, по большей части закрытые ставнями. Между планками жалюзи было полно мертвых насекомых, паутины и пыли, стекла были так же грязны. Если Келли Монтгомери и жила здесь, то она была свиньей. Входная дверь была закрыта на засов, и маленькая дверь в пристройке с навесом также была плотно заперта. Позади дома Адам заметил следы в грязи за верандой, сигаретные окурки, втоптанные в песок. Здесь кто-то был совсем недавно.

Бесшумно ступая, он поднялся по двум ступенькам на террасу, протестующе заскрипевшую под его весом. Французские двери были также закрыты, но, он достал отмычку и быстро вскрыл механизм.

Адам открыл дверь. Затем, напомнив себе, что он не обычный грабитель, и единственное, за что его могут привлечь, это незаконное проникновение, зашел вовнутрь.

Ему достаточно было одной минуты, чтобы глаза адаптировались к темноте. Дом нельзя было назвать нежилым, это уж точно. О нем просто не заботились. Пахло пылью, плесенью и дымом, вероятно из разрушающегося выложенного кирпичом камина. Шторы были старые и выцветшие, ни одна фотография не украшала стены.

И он должен был поверить, что избалованная и испорченная принцесса Келли Монтгомери живет здесь, уезжая отсюда на работу?

Ни за что.

Адам подошел к столу, где в пыли стоял телефон с автоответчиком. На панели мигала красная лампочка, рядом с фотографией маленькой девочки Кейтлин, Джейми. Единственный кивок Келли в сторону своей семьи? Или что-то другое? Он чувствовал, что здесь скрыто гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Что-то Адам упустил. Он ощущал это уже некоторое время, но за последние несколько дней это чувство усилилось, а вчера ночью… Боже, и о чем он только думал?

Ты и не думал. Ты просто позволил своему члену думать за себя прошлой ночью.

Полный отвращения к самому себе, Адам нажал на кнопку воспроизведения автоответчика и подождал, пока перемотается пленка. Затем услышал голос Кейтлин, диктующий сообщение, которое она оставила вчера. В то самое время, когда он был с ней. Затем мужчина услышал свой голос: представившись, он попросил Келли перезвонить ему.

Лицо перекосила гримаса.

Голос звучит жутким диссонансом. Искаженным.

В минутном приступе паранойи Адам обвел глазами стены и потолок, ожидая найти крошечную камеру или подслушивающее устройство, как если бы его сюда заманили, и сейчас сфотографируют и будут изучать. Но почему? Что, черт побери, здесь происходит?

Перед глазами пронеслись события ночи накануне, и мужчина мысленно отвесил себе пинок, от которого он мог бы очутиться на другой стороне штата. Как он мог позволить себе так увлечься, как докатился до того, что занимался с ней любовью? Адам не одобрял своего двуличия. Он рисковал всем. Своей практикой, честью, убеждениями. Своим чертовым браком, каким бы он ни был. И все ради возможности по-быстрому перепихнуться. Мужчина рассеянно потер безымянный палец левой руки и заметил след от обручального кольца, все еще видимый, хотя он и не носил его уже длительное время. Как он позволил себе так увлечься?