Ночь в тоскливом октябре

- Ты ведь правда благодарен за мой обет молчанию, я верно истолковал твои слова?

- Твой обет мне не особо интересен, а вот молчание - да.

Неприятно улыбнувшись, он отхлебнул еще вина.

- Если рассчитываешь на мое содействие, тебе надлежало бы обходиться со мной со всем приличествующим тактом.

- Надлежало?

- Ну вот, опять.

- Тысяча извинений, сударь.

Приподняв обе брови, он спросил:

- Ты желал бы, чтобы я ушел? Я ведь могу, как ты понимаешь. Могу элементарным образом освободить твое жилище от моего докучающего присутствия...

- "Вынь свой жёсткий клюв из сердца моего..."(1)

Он встал на ноги.

Оставаясь на диване, я похлопал раскрытой ладонью воздух, сказав:

- Сидеть, сидеть! К ноге! Шучу. Оставайся. Я пообещал тебе ужин. Айлин тебя ожидает. Она даже закупается на троих. Мы с ней будем премно

го разочарованы, если ты заставишь нас ужинать, не почтив своим присутствием.

Киркус сел. Улыбнулся. Затем сказал:

- Ты такой дундук.

- Хочешь заключить перемирие? - спросил я.

- Заключение перемирия подразумевает состояние войны. У нас с тобой война, Эдуардо?

Я пожал плечами.

- Не сказал бы. Война интеллектов, разве что.

- В которой ты имеешь досадно скромный арсенал.

Я попытался было придумать остроумный ответ, но ничего достойного в голову не пришло - чем я, возможно, подтвердил его правоту.

Он с самодовольным видом посасывал вино.

Я сказал:

- На самом деле, я был когда-то великолепно умен, остроумен и сведущ в светской жизни - но потом некие злодеи украли мой аскот.

- Ох, какая тонкая острота!

- Ноэл Кауард(2) и Сомерсет Моэм(3) гнались за мной три квартала ради него, пока не отняли.

Без малейших признаков улыбки на лице, Киркус поставил свой бокал на журнальный столик, потянулся к своей шее обеими руками, развязал шейный платок и протянул его мне.

- Возможно, тогда тебе стоит позаимствовать мой, - сказал он.

Пять больших синих букв были вытатуированы на его горле:

П И Д О Р.

Глава 46

- Она настоящая? - спросил я, - Реальная татуха?

- Разумеется, она настоящая.

Может и настоящая, но непрофессиональная. Из тех татуировок, что человек может сам себе набить при наличии иглы, чернил, трясущихся рук и при полном отсутствии художественного таланта.

- Блин, чувак, - произнес я, - Чем ты вообще думал, когда это делал?

- Это не я сделал ее себе, дорогой мой приятель. Меня вообще особо не спрашивали.

- То есть, кто-то сделал это с тобой?

- О да.

Я, должно быть, выпучил глаза, словно оглушенная рыба, и Киркус это заметил.

- Быть может, тебе понравится об этом услышать, - сказал он, - Ты, похоже, питаешь особое пристрастие к различным экстравагантным мерзостям и болезненным патологиям. Возможно, я даже придусь ко двору в одном из твоих рассказов.

Я помотал головой:

- Нет, не стоит. Правда, не надо. Давай-ка ты наденешь свой галстук обратно?

- Пусть он послужит тебе заменой тому, что похитили Кауард и Моэм, - сказал он, и швырнул мне аскот. На полпути между нами, шелковый платок развернулся в воздухе и плавно опустился на пол.

Я подошел туда, сел на корточки и поднял его. Подойдя к Киркусу, я сказал:

- Представления не имел раньше, что ты их носишь, чтобы скрывать татуировку.

- Ты так считаешь?

- А разве не для этого?

- Для этого, а также потому, что это стильно.

Тихо рассмеявшись, я протянул ему галстук. Он выдернул его из моих пальцев.

По пути обратно к дивану, я услышал, как он говорит:

- Не буду тебе рассказывать всю печальную историю. Только вкратце.

- Ты не обязан вообще ничего мне рассказывать, - сказал я, садясь на диван.

- О, но история может оказаться как раз "в твоем вкусе", если можно так выразиться. Все очень мрачно, извращенно, жестоко, грязно и банально.

- А, ну спасибо. В таком случае, я должен это услышать.

- Я знаю.

- Если история так хороша, может, тебе лучше приберечь ее для Айлин, а то она скоро придет.

- Это вряд ли было бы подобающе, - он обернул платок вокруг шеи и начал завязывать галстучный узел, - Данная история предназначена сугубо для твоих ушей.

- Ты уверен, что хочешь мне ее рассказать?

- Таким образом мы оба станем хранителями определенных тайн друг друга.

- Ты сказал, что я смогу об этом написать.

- Когда-нибудь.

Я бросил взгляд на часы. Без четверти пять.

- Может, лучше в другой раз.

- О нет. Я настаиваю, - он сделал еще глоток вина, затем продолжил, - Я уверен, что пролог истории покажется тебе довольно знакомым: слишком чувствительный мальчик, растущий без отца, с неугомонной гипер-опекающей матерью. К мальчику пристают неандертальцы-одноклассники в школе. Он находит убежище в безопасности книжных страниц. Все это ужасно банально и предсказуемо...

Я отхлебнул вина и пожелал оказаться где-то в другом месте.

Если мне хоть немного повезет, Айлин позвонит в дверь прямо сейчас.

- Другие ребята насмехались и обзывали меня по-всякому.

"Прямо как Рудольф, Красноносый Олень Санты" - подумал я, и испытал странный позыв засмеяться. Затем осознал, что Киркуса зовут Руди, что и есть сокращение от Рудольфа. Его имя теперь казалось мне причудливой, и не-особенно-то-смешной шуткой.