Ночь закончится пламенем

«Вначале, еще до того, как Чжу-Цюэ свыклась с тем, что люди смертны, она очень привязалась к своему первому сосуду, заботясь о нем так, как мать заботится о своем ребенке. Но когда этот человек стал безумен, она долго оплакивала его в Красных горах, и слезы ее были искренни и шли от бескорыстной любви. Слезы Чжу-Цюэ превратились в неиссякаемый источник, исцеливший человека, которого она полюбила как сына, но которого он все равно забрал у нее. По сей день паломники верят в то, что в Красных горах можно обнаружить древний источник, который принесет очищение всякому, нашедшему его».

ИСТОРИЯ ЛИСЯ, 762 Г.

Падение в воду было сравнимо с ударом о кирпичную стену. Мое тело отчаянно извивалось, погружаясь в темные пучины. Несмотря на изнуряющую летнюю жару, вода оказалась ледяной. Руки и ноги онемели, перестав слушаться, а мысли путались из-за недостатка воздуха.

«Огонь и воду объединить нелегко. Но нам не стоит быть врагами, Хайян».

Перед глазами пронеслось бесконечное множество вариантов моего выбора. Но даже оглядываясь назад, сложно было сказать, принимала ли я верные решения.

«И вот что я могу предложить тебе: сдаться миру или подчинить мир себе».

«Как долго ты рассчитывала водить всех за нос? Ты хоть понимаешь, что твое преступление карается смертью?»

«Хочешь сказать, что ты святая? Вспомни, сколько человек ты убила с начала войны?»

«Чаще всего дух подавляет волю своего носителя, получая контроль над его разумом и телом».

«Как только я увидел тебя, сразу понял, что с тобой что-то не так!»

Я погружалась в морские воды все глубже и глубже.

«– Женщине никогда не позволят почувствовать это.

– Что ты имеешь в виду?

– Женщине никогда не позволят почувствовать власть».

Как же я была юна и наивна тогда! Я осмелилась ступить в этот мир, веря в то, что в нем есть место чуду, что жизнь за стенами моих покоев может быть удивительной и превзойдет даже мои самые смелые мечты. Да, жизнь оказалась невероятной, а еще отвратительной, жестокой и жуткой.

Но я все равно не собиралась от нее отказываться!

И вот тогда моя жадность пробудила меня. В глубинах моря я цеплялась за нее и за свою ненасытность. Я призывала свою темную сторону, свою истинную сторону, тянулась к ней сквозь свои железные оковы. Теперь я поняла, почему меня называли чудовищем. Считалось неестественным, чтобы женщина имела такие амбиции, но ведь я существовала. И мое существование являлось моим правом по рождению, и именно это было моим оправданием.

Оковы треснули, став такими же податливыми, как и железо в ладонях монаха, которое он гнул голыми руками. Я сконцентрировала всю энергию ци, чувствуя, как кровь стремительно несется по венам, словно подстегиваемая наркотиком, и призвала лися, чтобы освободить мой нефрит. Железная оболочка не треснула, как я думала, а взорвалась, осколки разлетелись во все стороны, сгинув в темных морских пучинах. Меня пронзила такая острая и невыносимая боль, что показалось, будто во мне сломались все кости. Я закричала, и радость моя была настолько велика, что она заглушила обрушившуюся на меня боль. Ведь печать морского дракона – моя

печать – вспыхнула в воде ярким и таким знакомым голубоватым светом.

В то же мгновение я почувствовала, что ци сдается под напором лися. И тогда я каким-то образом осознала, что нечто внутри меня бесповоротно сломалось. Но это уже не имело значения. Моя сила… Как же я скучала по ней!

– Ты выжила, – прошептал Цинлун, испугав меня. Я уже и забыла, каково это, когда в моей голове раздается его голос.

«Как и всегда».

От него волнами исходила гордость. Цинлун был доволен мной, но я не могла разделить его эмоции. Представив ивы, рядом с которыми я провела детство, я укрыла за их ветвями то, что мне удалось узнать, пока я была в заточении. Дракон хранил свои секреты, а я – свои.