Ночь закончится пламенем

Я перевела взгляд на его печать и пригляделась к ее пульсирующему свечению. В мире людей наши печати представали в виде нефритов. Но здесь они оказались внутри нас и светили так ярко, что разгоняли тени в этом таинственном месте. Я видела печать Симы в центре его груди, и она отчетливо пульсировала в такт сердцебиению.

– Подумай о том, что может достичь главнокомандующий Симина с помощью твоей силы, – срывающимся голосом произнесла я. – Представь, что он сделает с семьями, подобными твоей. – Сомневаясь, что поступаю правильно, я все же сделала шаг к нему. – Ты можешь покончить со всем этим, уничтожив печать Чжу-Цюэ!

За мгновение до того, как Сима выпустил в меня струю пламени, я успела увидеть улыбку на его губах. Выругавшись, я отскочила в сторону и покатилась по земле, чувствуя жжение в ноге. Зашипев от боли, я взглянула на рану, и прямо на моих глазах кожа сморщилась и отпала, обнажив обугленную кость.

– Ты считаешь, что мне есть дело до других семей? – процедил Сима. – Я не отличаюсь благородством или добротой. Мы с тобой оба весьма эгоистичные существа.

Эти слова задели меня за живое. А все из-за того, что они были правдой. Превозмогая боль, я заставила себя подняться, стараясь перенести вес тела на левую ногу. Мне стоило придумать что-то получше. Чтобы достичь цели, нужно убедить в своей правоте не только его, но и себя саму.

Что бы заставило меня уничтожить печать?

Однако даже мысль об этом казалась чудовищной. Как можно уничтожить единственную вещь, дарующую мне силу? Вещь, благодаря которой остальные люди считаются со мной? Вещь, которая может подарить мне свободу?

И все же некая часть меня все же желала, чтобы я никогда не унаследовала ожерелье матери. Она желала, чтобы мама не сошла с ума и чтобы я смогла расти в любящей семье.

Мы с Симой стояли далеко друг от друга. И снова появилось это странное чувство единения с ним, хотя мы только что пытались друг друга убить. Никакие слова не могли передать того, как хорошо я его понимала.

Я знала его ци – энергию его жизни.

«Величайшая несправедливость главнокомандующего заключалась не в том, что он убил мою семью. А в том, что он позволил мне остаться в живых, – признался он совсем недавно. – Ты хоть понимаешь, какая это мука – жить за счет жизней других? Нет? Так я покажу тебе».

– Ты хочешь, чтобы я поняла твою боль, – осенило меня. – Вот почему ты хочешь, чтобы я страдала. – Его руки снова начали краснеть и наливаться жаром, готовясь к новой атаке. Но я упрямо продолжила: – Ты считаешь, что тогда ты будешь не так одинок.

Два столпа пламени устремились ко мне. Я постаралась увернуться, но один из них все же хлестнул меня по спине. Казалось, что в тело вонзился раскаленный прут. Ноги подогнулись, и я рухнула на землю, но Сима не воспользовался этой заминкой, а просто смотрел, как я поднимаюсь. С помощью своей силы я создала пузыри из холодной воды и направила их к ранам в надежде на временное облегчение боли.

– Месть не поможет тебе избавиться от одиночества, – хрипло произнесла я. – Ничто из того, что ты делаешь, не сможет вернуть твою семью, Сима. Ничто.

Он вдруг замер, и я поняла, что мне удалось до него достучаться.

– Месть лишь делает тебя рабом прихотей Чжу-Цюэ, – произнесла я, понизив голос, словно птица могла услышать нас в этом странном междумирье. – Помнишь ли ты, кем был до того, как нашел ее печать?

А помнила ли я, что представляла собой до того, как Сюин передала мне мамино ожерелье?

Он растерянно взглянул на меня. И я осознала, что он вспомнил. Он был совсем другим человеком. Человеком, который, возможно, мог стать мне другом.

– Уничтожь печать,

 – приказала я, воздействуя на него с помощью лися. – Не потому, что ты хочешь этого. Не потому, что у тебя доброе и благородное сердце. Но потому, что когда-то именно таким оно и было. – Мой голос сорвался из-за подступивших к горлу рыданий. Я уже не понимала, к кому именно обращаюсь. – Сделай это ради того мальчика, которым ты когда-то был.

Его пальцы дрогнули. Один раз, второй, а следом и третий. Наконец он поднял руку и вырвал из груди печать духа. Она тревожно пульсировала в такт биению его сердца, которое испуганно заходилось в груди, чувствуя, что жизнь его хозяина может вот-вот оборваться. Инстинкт самосохранения замедлил движения Симы, пытаясь удержать его от непоправимого. Но я смотрела прямо в его глаза и читала его мысли. Внушение всегда давалось мне лучше.

«Он должен поплатиться». Мысли Симы были непрерывны, сродни ударам в барабан. «Я должен остаться в живых, чтобы он ответил за свои деяния».