Ночная смена

Гибкие доспехи заработали сами, как только ощутили в себе тепло человека. Костюм самостоятельно подогнал себя под фигуру Белова. Засветился голубоватым светом голографический информационный экран внутри шлема. Иван расправил плечи, потянулся, со звуком, напоминающим хруст натуральной кожи, сжал правую ладонь в перчатке в кулак. Ему до зуда где-то в области позвоночного столба захотелось подпрыгнуть до потолка, пробежаться по стенам, выкинуть какой-нибудь безумный фортель, такую сумасшедшую силу он в себе почувствовал. Не просто прилив сил, знакомый любому профессиональному культуристу, постоянному потребителю анаболиков как эффект насоса, а сокрушительный тайфун управляемого разрушения, в одночасье ставший подвластным Ивану. В этот момент незабываемого единения с боевым костюмом, энергией расщепляемого ядра атома он в первый раз поверил, что у него может получиться нечто большее, чем простое причинение Змеелису временных неудобств. Белов поверил, что может сокрушить дракона с помощью тех способностей, которые тот сам ему непреднамеренно оставил, и тех энергий, которыми его наделил неизвестный изобретатель. Наука и мистика впервые в истории заключили оборонительный и наступательный союз. Их тандем мог уничтожить кого угодно. Но достаточно ли этого для сражения с богом мертвых и всех болезней, самой страшной из которых была жизнь после смерти?

Около полудня БТР-82 СМ доставил Ивана к границе зоны, над которой властвовала неспящая смерть, ухмыляющаяся, с гнилыми зубами, вылезшая из могилы и желающая столкнуть в освобожденное ею место целый мир. Перед ним росла стена фиолетового мрака, через мерцающую поверхность которой ничего не было видно, кроме блуждающих теней. Некая холодная завеса, сантиметр за сантиметром съедающая пространство живых людей. Пятно расползлось на несколько кварталов вокруг ВДНХ и двигалось дальше. После того как первые восемь штурмов штаб-квартиры Змеелиса с треском провалились, военные перешли к тактике дальних обстрелов очага заболевания города из дальнобойных орудий и ракет. Ракеты, даже самые умные, оснащенные современными системами самонаведения и телеметрии, выходили из-под контроля, как только пересекали границу царства тьмы, и падали с неба кастрированными железными цилиндрами, не причиняя никакого существенного вреда, за исключением их воздействия как больших метательных камней. Снаряды же быстро теряли в полете инерцию и, не достигнув цели, также шлепались об асфальт, в дальнейшем чем-то напоминая разбросанный повсюду неизвестным сеятелем железный горох неправильной формы. Короче, кроме случайных и непристойно малочисленных жертв, эффект при такой интенсивной бомбардировке равнялся нулю. Посланные же в столб мрака, уходящий в стратосферу, самолеты: штурмовики, бомбардировщики, истребители – неизменно сбивались с курса, их приборы выходили из строя, а пилоты становились безумными, и все полеты заканчивались одинаково – авариями в воздухе и следующими за этим падениями.

Сопровождающие Ивана гвардейцы предпочли не выходить из БТР и укатили сразу же, как только он покинул броневик. Их любопытство уступило месту страху, выполнив свое задание, они спешили как можно быстрее уехать из этого места под защиту стен крепости в Кузьминках (с недавнего времени месту дислокации всех штурмовых подразделений войск РХБЗ), ее орудий, минных полей, роботизированных огнеметов и прочих защитных систем.

Иван, не оборачиваясь (он терпеть не мог смотреть назад и прощаться), сделал шаг и вошел внутрь созданного Змеелисом филиала загробного мира на Земле. Из серого, но все же довольно светлого дня он переместился в ночь. Подняв голову, не обнаружил на небе ни облачка, а также ни одного знакомого созвездия. Луна отсутствовала, может быть, еще не поднялась из-за горизонта, а большинство звезд лучили на землю холодный, мертвый синий свет. Дома стояли темные, с выбитыми стеклами, как будто в них не жили уже десятки лет. Деревья преждевременно потеряли все свои листья, а трава завяла и почернела. Окружающая температура не поднималась выше одного градуса тепла, это при том, что вне пределов потустороннего заповедника мозгоедов было тепло, градусов двенадцать, а то и больше. Иван, стараясь держаться стен домов, бесшумно перемещаясь, двинулся в направлении главного входа на выставку.