Ночное дежурство

– Лучше сначала попробовать их включить.

Найджел нажимает на кнопку своего компьютера, а потом, с куда большим раздражением, – компьютера Рея. Экранная серость сменяется светом, и два набора экранных значков лениво выплывают из недр. По мнению Найджела, они выглядят слишком невнятно.

– Что такое творится с компьютерами? – с нарастающей тревогой спрашивает он.

– Главное, они включились, правда? – отзывается Рей. – Мне и этого достаточно.

Кабинет освещен в три раза ярче, чем был до сих пор. Более того, в комнате для персонала стало посветлее, и Найджел даже различает едва заметные контуры сетчатых полок в хранилище. Какими бы трудными ни представлялись ему следующие несколько минут, Агнес в куда более плачевном положении. И он будет достоин презрения, если не решится ей помочь.

– Придется довольствоваться тем, что есть, – сообщает он остальным и в особенности самому себе.

– Может, я и не заставлю вас сидеть в темноте слишком долго.

Конечно, Рей лучше подбодрит их, чем скажет, что только надеется на успех. Он подпирает стулом открытую дверь на лестницу и быстро выходит, но чем дальше спускается, тем медленнее звучат его шаги. Найджелу хочется дождаться, пока Рей доберется до распределительного щита или даже исправит все, но подобная трусость невыносима для него. Он торопливо проходит через комнату для персонала, мимо стола, который как будто покрыт блестящим серым пластиком, и выходит в хранилище.

Стоит ему миновать дверной проем, и его с обеих сторон ограждают стены тьмы, которые кажутся твердыми, словно почва. Он едва различает концы полок, поглощенные сумраком, их скелеты словно сделаны из ночного тумана, который просто не желает двигаться. Наверное, теперь, когда полки освобождены от большей части груза, они все же способны двигаться: пока он шагает между следующими двумя, их края, похожие на золу и серым цветом, и способностью съеживаться, начинают побрякивать, словно те разрозненные тома, что еще на них остались, понемногу подползают к нему. Найджел старается сосредоточиться на том, что видит впереди, хотя и в этом мраке что-то его отвлекает. Почти бесформенное пятно, которое скользит по проходу, чтобы добраться до цели раньше него, – должно быть, его собственная тень, ведь пятно замирает, когда это делает он, но Найджел больше всего удивляется тому, что вообще что-то различает в этой удушливой темноте. Третью пару полок он не в состоянии разглядеть, однако понимает по приглушенному бряканью, что как раз идет между ними.

Теперь, когда полки остались позади, он вправе ждать, что они перестанут вибрировать от его шагов. Как только они умолкают, он пытается хоть немного унять судорожное, неровное дыхание. Он и чувствует, и знает по памяти, что добрался до того места, где находится деревянный бункер с проволочной сеткой, над которым разгружают все коробки с новыми поступлениями. Полки позади бункера прикручены к стене, и он точно никак не может слышать с их стороны никакого движения. Звук какой-то потаенный и, должно быть, исходит из-под металлической сетки бункера – слабое шуршание пенопласта, всколыхнувшегося от его шагов, – однако у него такое впечатление, что он потревожил в темноте гнездо насекомых. По крайней мере, оставив бункер сзади и слева, он понимает, что находится на расстоянии вытянутой руки от голой стены. Найджел протягивает руку в ту сторону и едва не падает, невольно съеживаясь, хотя темнота вовсе его не хватала, да и голос Вуди не собирался.

– Нет, вы там внизу не останавливайтесь, – произносит он. – И не думайте, что с работой покончено. У вас там все видно куда лучше, чем у нас.

Он обращается к работникам в торговом зале, само собой. Пока Найджел старается прийти в себя от испуга, ему упорно кажется, что он слышит приглушенное, какое-то фоновое эхо, но ведь он слишком далеко от кабинета Вуди. Он нащупывает растопыренными пальцами стену, а Вуди оставляет в покое громкую связь и нормальным голосом расспрашивает Ангуса через дверь, как идут дела. Пальцы Найджела скользят по прохладной и скользкой штукатурке, а затем, гораздо быстрее, чем он ожидал, срываются с края стены и упираются в металл. Это ниша с дверцами лифта. Он барабанит по ним костяшками пальцев и кричит:

– Агнес, ты меня слышишь?

Если слышит, то ничем этого не выдает. Найджел прижимает ухо к двери, и она такая холодная, что ухо, кажется, можно застудить. Если из-за дверей и доносится какой-то ответ, его заглушает бешеное биение его сердца. Он проводит рукой по двери, просовывает пальцы между ней и коробкой лифта, и когда ему удается расширить щель на пару дюймов, он кричит туда:

– Агнес, это я, Найджел. Ты там как?

Он слышит, как его плоский тусклый голос падает в шахту, слишком глубоко, но он надеется, что это все же иллюзия, как и холодная сырость, которая как будто дышит на него в ответ. Может, Агнес не желает отвечать, потому что он неправильно выговаривает ее имя, но тут она отзывается:

– Я не знаю, где я.