Ночное дежурство

Он с трудом открывает заднюю дверцу и осторожно нагибается, чтобы сесть. Джил закрывает окно гораздо раньше, чем ему удается захлопнуть дверцу.

– Ты что, был здесь все это время со своего звонка? – Она пытается выразить сочувствие, однако звучит это бессмысленно и очевидно.

– Кажется, даже дольше. А вы меня искали?

– Главным образом, мы искали телефон. Подозреваю, твой мобильник вряд ли снова оживет.

Гэвин выуживает телефон из кармана и подносит его к слабенькому свечению, проникающему сквозь лобовое стекло. Когда он нажимает на кнопку, телефон не включается. В какой-то момент даже кажется, что он сереет, как и их дыхание, смешанное с туманом, заползшим вместе с Гэвином в машину.

– Похоже, сдох, – зевает он. – А что, от будки никакой пользы?

– Какой будки? – Конни сгорает от нетерпения.

– Я тут нашел телефонную будку, только не спрашивайте когда. Если бы я позвонил, у меня не осталось бы мелочи на автобус, да и вообще, не было особого смысла.

Джил интуитивно не верит ему, но, прежде чем она успевает понять причину, Конни спрашивает:

– А в какой она стороне?

– Где-то там. Вы разве не проезжали мимо? Мне казалось, я двигался в сторону главного шоссе.

Джил думает, что Конни в своей враждебности выглядит отупевшей, можно даже сказать безмозглой.

– Только не говори, что ты пропустила телефон, – произносит Конни.

– Я и не пропускала. Кроме того, у тебя больше шансов его заметить, ты все равно ничем не занята. И уж точно мы увидим телефоны на главном шоссе, когда доберемся туда. Я уже говорила, что назад не поеду.

Джил предлагает Конни повторить свою угрозу перед Гэвином. И расстраивается, когда он нарушает их противостояние, спросив:

– А на что вам телефон?

– Вуди застрял у себя в кабинете, – поясняет Конни, – а Аньес – в лифте.

– У тебя это звучит так, словно они сами виноваты, – возмущается Джил.

– Ну, нет, конечно. Я бы сказала, виноваты те, кто позволяет им сидеть там дольше, чем необходимо, как по-твоему, Гэвин?

Джил хочется думать, что его зевок означает, насколько скучным кажется ему вопрос.

– Мы позвоним с главного шоссе, – заявляет она, снимая машину с ручника.

Для нее у Гэвина тоже припасен зевок. Она не знает, сколько еще их вытерпит. Ей хочется прибавить скорости, чтобы обогнать хотя бы часть из них, однако лениво наползающий туман, запутавшийся в живых изгородях, выглядит более зловещим, чем раньше. Вместо того Джил ищет в своем затуманенном разуме, чем бы взбодрить Гэвина, и в памяти всплывает то, что она пыталась уловить раньше.

– А что ты собирался мне рассказать, пока нас не разъединили, Гэвин?

– Да не так уж много, как кажется теперь. По мнению Вуди, во всяком случае.

– Но не по твоему же. Ты решил, это настолько важно, что даже перезвонил. Ты сказал, что увидел что-то.

– Только на видеозаписях, которые взял домой. Люди дрались друг с другом, вместо того чтобы объединиться против того, что им угрожало.

– Я с Вуди, – заявляет Конни.

Вместо того чтобы пожалеть вслух, что она не там, Джил спрашивает Гэвина:

– Почему ты хочешь, чтобы мы знали об этом?

– Было там что-то неправильное. Записи вернули обратно два человека, которые живут, даже не знаю, милях в сорока друг от друга.

– Могу поспорить, записи были из одной категории, – вставляет Конни. – Я права?

– На обеих кассетах были концерты. И что?

– Вот проверь и узнаешь, что их выпустила одна и та же компания. Окажется, что при копировании произошел какой-нибудь сбой.

Джил не знает, почему это ее не убеждает, наверное, она просто не желает соглашаться с Конни. Силуэт Гэвина с неразличимыми в зеркале чертами лица застывает в молчании. Ей хочется, чтобы он начал спорить с Конни, но он выдвигается вперед.

– Похоже, это то самое место.

Дорога заворачивает на сто восемьдесят градусов на повороте, который она только что миновала. Освещенный клочок тумана тускнеет, уползая вбок через разрыв в живой изгороди, протянувшейся по левой стороне, и Гэвин произносит:

– Телефон стоял на каком-то похожем ответвлении.

Конни вскидывает руку, указывая в сторону Джил.

– Я вижу будку. Она там.

Джил не знает, что означает императорский жест Конни: хочет она остановить ее или вовсе дернуть ручной тормоз. Когда она притормаживает сразу за разрывом в живой изгороди, то радостно представляет себе, что педаль под ногой – часть Конни. Она сощуривается, оглядывая колею, отходящую от дороги. Это то ли голая укатанная земля, то ли асфальт, покрытый коркой грязи, а объект в тумане, к которому она ведет, запросто может оказаться обрубком толстого дерева, срезанным футах в семи над землей.

– Что-то непохоже, – заявляет она вслух. – Вот ты бы поехала в подобное место в нынешних обстоятельствах?

– Если бы это могло помочь людям, нуждающимся в помощи, – с укоризной отвечает Конни, – наверняка поехала бы.