Читаем Ночной корабль: Стихотворения и письма полностью

И, через семь столетий вновь ожив.Я вижу – травы расцветают те же,Угадываю, слух насторожив,Как месяц в небе расставляет мрежи…Давно глаза усталые смежив,Уснул закат. Огни в домах всё режеНо страшно мне. Как будто сумрак лживИ перестал быть другом ветер свежий.Верни мне, ночь, минувших новолунийСверкание, полет и смех колдуний!Но память угасает, изменив,Потеряно завещанное слово.
Нет больше чар… И. жалобная, сноваЯ здесь грущу, мое лицо склонив.

13

Я здесь грущу, мое лицо склонив.Бескрылою, подстреленною птицей.За гранью смерти в вечность обронивИз памяти страницу за страницей.Порыв плечей беспомощных ленив;Не мне играть с лукавою зарницей.Когда к звезде, над сонной ширью нив.Уходят духи светлой вереницей.Всё потеряв и вновь не обретя.Молчу в тени, небрежно шелестя
Над вышивкой усталою иглою,И пристально глядит в окно моеСоборной башни острое копье,По-прежнему печальное и злое.

14

По-прежнему печальное и злоеСтекло зеркал колеблет мой двойник,Всё так же над истлевшей каббалоюДвенадцатый удар часов поник.Боясь пробить, но пряною смолоюНе закипает вещих трав родник,И съежились на старом аналое
Страницы никому не нужных книг.Нет ничего… И, пленная отныне.Чужая всем, как пилигрим в пустыне,Терплю веков сметенных приговор…Так я живу, обманутой и нищей.Но, словно дым на темном пепелище,Есть в памяти причудливый узор.

15

Есть в памяти причудливый узорВечерних облаков неуловимей:На площади готический соборСтоит на страже с мертвыми святыми.Что говорит химер тревожный взор?
Чье шепчут камни призрачное имя?И вот в мечте нежданный метеор –Сверкнул костер в волнующемся дыме.И я узнала: здесь меня сожгли.Вдоль серых улиц в рубище влеклиС веретеном и черною метлою,И, через семь столетий вновь ожив,Я здесь грущу, мое лицо склонив,По-прежнему печальное и злое.1933

МАЖОР В МИНОРЕ

(Париж, 1939)


* * *

Перейти на страницу:

Все книги серии Серебряный век. Паралипоменон

Похожие книги

100 великих деятелей тайных обществ
100 великих деятелей тайных обществ

Существует мнение, что тайные общества правят миром, а история мира – это история противостояния тайных союзов и обществ. Все они существовали веками. Уже сам факт тайной их деятельности сообщал этим организациям ореол сверхъестественного и загадочного.В книге историка Бориса Соколова рассказывается о выдающихся деятелях тайных союзов и обществ мира, начиная от легендарного основателя ордена розенкрейцеров Христиана Розенкрейца и заканчивая масонами различных лож. Читателя ждет немало неожиданного, поскольку порой членами тайных обществ оказываются известные люди, принадлежность которых к той или иной организации трудно было бы представить: граф Сен-Жермен, Джеймс Андерсон, Иван Елагин, король Пруссии Фридрих Великий, Николай Новиков, русские полководцы Александр Суворов и Михаил Кутузов, Кондратий Рылеев, Джордж Вашингтон, Теодор Рузвельт, Гарри Трумэн и многие другие.

Борис Вадимович Соколов

Биографии и Мемуары
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное