Ночной океан

Проникшись проблемами старого друга, искавшего подходящее поприще, Джеймс, тут же припомнив свою покровительственную роль школьных и студенческих лет, стал искать для «маленького Альфа» наиболее подходящее место, которое позволило бы ему и дальше проводить исследования. Естественно, он обладал широкими полномочиями, но постоянные нападки и посягательства со стороны законодательной власти заставляли его пользоваться ими с крайней осмотрительностью. Однако не успело пройти трех месяцев со дня внезапной встречи, как освободился один из главных медицинских постов в лечебной иерархии штата. Тщательно всё взвесив и убедившись, что репутация и достижения его друга достойны самых ответственных назначений, губернатор решил вопрос. Долгие формальности не последовали – восьмого ноября доктор Альфред Скайлер Клэрендон стал начальником больницы тюрьмы штата Калифорния в Сан-Квентине.

II

Менее чем через месяц надежды почитателей доктора Клэрендона были оправданы. Радикальные изменения лечебных методов плодотворнейшим образом сказались на практике медицинской помощи в пенитенциарных заведениях, одарив прежде стагнирующую отрасль невиданной эффективностью. Хоть и не обошлось без интриг и кривотолков, нижестоящий персонал вынужденно признал: нововведения доктора дали поистине чудесные результаты.

И вот пришло время, когда признательность сменилась искренней благодарностью за то, что судьбе было угодно так удачно совместить место и человека: одним утром доктор Джонс явился к своему новому патрону чернее тучи и объявил, что выявил случай заражения черной лихорадкой, возбудителя которой в свое время обнаружил и классифицировал Клэрендон.

Не выказав и малейшего удивления, ученый продолжал делать записи.

– Знаю, – произнес он спокойно. – Вчера я наблюдал пациента; рад, что вы распознали симптомы. Хотя лично я не считаю эту лихорадку заразной, вы все же переведите больного в отдельную палату.

Доктор Джонс, имевший свое мнение насчет заразности заболевания, похвалил про себя подобную предусмотрительность и поспешил выполнить указание. Когда он вернулся, доктор Клэрендон уже собирался покинуть кабинет, заявив, что сам займется необычным случаем.

Надежды на изучение методов и приемов маститого ученого не оправдались – Джонс молча смотрел, как его патрон направляется к палате, куда определили заболевшего. Никогда прежде, с тех пор как восхищение сменили первые приступы зависти, он не был недоволен новыми порядками до такой степени.

Войдя в палату, Клэрендон бросил взгляд на койку и отступил к двери – проверить, как далеко может завести доктора Джонса любопытство. Убедившись, что коридор пуст, он запер дверь и обернулся к больному – на редкость отталкивающего вида заключенному, чьи дикие судороги наводили на мысль о предсмертной агонии. Немое отчаяние исказило грубые черты лица.

Клэрендон внимательно осмотрел больного – приподнял веки, проверил температуру и пульс, после чего дал ему препарат пятивалентной сурьмы. Приступ вскоре ослаб – дыхание страдальца выровнялось, напряженные лицевые мышцы расслабились. Он даже открыл глаза – вполне живые, хоть и обделенные тем, что обычно называют «отражение души». Клэрендон улыбнулся успеху – в тот момент он действительно ощущал за собой силу науки. Уже давно он приметил этот случай, и сейчас вырвал жертву у смерти в считаные мгновения. Еще час – и этот человек умер бы. Джонс отметил симптомы задолго до того, как распознал их, и даже распознав – не знал, что предпринять.

Однако не так уж и много абсолютных побед над болезнью известно истории. Альфред Клэрендон, заверив сиделок, что лихорадка не заразна, велел вымыть пациента, соорудить для него компресс и проследить, чтобы он соблюдал строгий постельный режим. Увы, следующее утро принесло мрачную весть: доктору сообщили, что несчастный скончался-таки. Он умер после полуночи в жестоких корчах, чуть ли не до смерти перепугав сиделок своими криками. Доктор, приняв случившееся хладнокровно и не выказав ни малейшего расстройства своей диагностической ошибкой, велел захоронить тело в негашеной извести, а сам отправился на дневной обход.

Два дня спустя болезнь снова дала о себе знать, поразив одновременно троих мужчин, и вспышку черной лихорадки уже не было смысла отрицать. Клэрендон, упорно не желавший отступаться от своего заключения о том, что недуг не является заразным, явно терял авторитет – дошло и до того, что сиделки отказывались смотреть за больными. Эти женщины были отнюдь не из тех, кто жертвует собой во чье-либо благо, – их набирали из преступниц, и они работали лишь ради привилегий, которых не могли получить в пенитенциарном заведении иначе. Теперь цена для них сделалась слишком высока, и они предпочли отсиживаться в камерах.