Ночной цирк

Бэйли старается побольше узнать о сновидцах и их шарфах, но прежде чем он успевает задать как можно больше вопросов, Поппета его тянет в другой шатер и он сразу же замолкает, увидев то, что находится внутри.

Ощущения напоминает ему первый снег зимы, те, первые несколько часов, когда все окутано белым, мягким и вокруг стоит тишина.

В этом шатре всё белым-бело. Нет ничего черного, даже черных полос на стенах шатра не видно. Белое мерцание, практически ослепляет. Всё здесь: деревья, цветы и трава вдоль извилистых дорожек из гальки, каждый листочек с лепестком — ослепительно белые.

— Что это? — спрашивает Бэйли.

У него не было возможности прочесть вывески на шатре при входе.

— Это «Ледяной сад», — отвечает Поппета, увлекая его глубь по тропинке, которая приводит их на открытое пространство с фонтаном посередине, булькающего белой пеной по прозрачному ажурному льду.

Бледные деревья стоят вдоль шатра, демонстрируя во всей красе снежинки, что падают на их ветви.

В шатре больше никого нет, ничто не нарушает, воцарившийся вокруг покой. Бэйли внимательно разглядывает ближайшую розу, несмотря на то, что та белая и холодная, он ощущает слабый аромат, когда наклоняется ближе. Роза да и весь лед, пахнут сахаром. Это запах напомнил ему карамельный цветы, которое продаются лоточниками во внутреннем дворе.

— Давай играть в прятки, — предлагает Поппета, и прежде чем Бэйли успевает дать согласие, она расстегивает пальто и кладет на замороженную скамейку, её белый костюм полностью сливается с окружающей обстановкой, делая её практически невидимой.

— Так нечестно! — кричит он, когда она скрывается за свисающими ивовыми ветвями.

Он следует за ней, идя между деревьями и фигурно выстриженными кустами, сквозь колючие розовые кустарники, виноградные лозы, преследуя её впереди мелькающие рыжие волосы.

Бухгалтерия

Лондон, март 1900

Чандреш Кристоф Лефевр сидит за столом из красного дерева, а перед ним стоит почти пустая бутылка бренди. Еще несколько часов назад перед ним стоял еще и бокал, но потерял свою актуальность к исходу вечера. Хождение по ночам из комнаты в комнату вошло у него в привычку, вызванную бессонницей и скукой. Он также потерял в какой-то из комнат свой пиджак, который будет возвращен на место поутру без каких-либо замечаний со стороны вежливой горничной.

Сидя в кабинете, в промежутках между глотками бренди, он пытается работать. В основном его работа заключается в писанине авторучкой на различных клочках бумаги. Он не работал по-настоящему, вот уже на протяжении многих лет. Нет ни новых идей, ни производств. Цикл установки и доведения до конца, чтобы перейти к следующему проекту затормозил, и он не знает почему.

Всё это для него ровным счетом не имеет никакого смысла. Ни в эту ночь, ни в любую другую, в независимости от того, сколько бренди плещется в бутылке. Всё должно работать не так. Проект начат, запущен в производство, разработан, смонтирован и отдан на откуп миру, и чаще всего он становиться самодостаточным. А после в нем, в Чандреше, уже нет необходимости. А это не всегда приятное чувство в подобного рода вещах, но так уже выходит, от этого никуда не деться и Чандрешу это доподлинно известно. Кто-то гордиться, другой собирает выручку, и даже может быть, кто-то испытывает легкую грусть, но надо двигаться вперед.

Цирк оставил его позади, раздув паруса и плывя дальше, а он все еще не может отвернуть с отмели. Прошло уже более чем достаточно времени оплакать творческий процесс и начать всё снова, но нет искры, которая могла бы разжечь нечто новое. Нет никаких новых задумок или начинаний, что было бы масштабнее или лучше того, что он уже сотворил, вот уже почти четырнадцать лет.

Возможно, думает он, что он превзошел даже самого себя. Но это не слишком приятная мысль, так что он топит её в бренди, в надежде спастись от этих горестных дум.

Его беспокоит цирк.

Больше всего он его беспокоит, когда бренди остается на донышке, а ночь тиха. Еще не слишком поздно, в шапито в такой час, вечер только начинается, но тишина уже давит.

Вот и теперь, он просто сидит с бутылкой да с исписанной авторучкой, проводя рукой по волосам, уставившись в пространство комнаты рассеянным взглядом. Пламя едва теплится в позолоченном камине, высокие книжные шкафы украшают сувениры и нечеткие тени реликвий, собранные за все годы.

Он бродит глазами по открытому проему и останавливается на двери, прямо через коридор. Двери в кабинет Марко, незаметно ютившуюся между парой персидских колонн. Несколько комнат, которые принадлежат Марко, чтобы держать того всегда под рукой, хотя по вечерам он отсутствует.

Затуманенный алкоголем разум Чандреша посещает мысль, не в кабинете ли Марко хранится вся цирковая документация. И что именно эти документы могут содержать. Он видел все документы, касающиеся шапито, всего лишь мимоходом, не удосужившись вникнуть в детали за столько лет. Теперь ему любопытно.