Ночной цирк

Только тогда, когда он находит страницу, где детские каракули соответственно подписаны именами близнецов Мюррей, он уверен, что книга содержит имена каждого человека связанного с цирком.

И только при ближайшем рассмотрении он замечает, что они сопровождаются прядями волос.

Последние страницы содержат имена всех изначальных заговорщиков, хотя одного имени явно не хватает, а другое стерто.

Последняя страница содержит его собственную подпись, элегантно расчерченную пером Ч, аккуратно вырезанную возможно из какого-то документа или письма. Под этим кусочком бумаги аккуратно приклеен локон цвета вороного крыла в окружении символов и букв. Чандреш поднимает руку, чтобы коснуться волос вьющихся у его воротника.

Через стол падает тень и Чандреш подпрыгивает от удивления. Книга, закрываясь, падает.

— Сэр?

Марко стоит в дверях, наблюдая, за выражением лица Чандреша, на котором написано любопытство.

— Я… я думал ты ушел на вечер, — говорит Чандреш.

Он смотрит на книгу, потом вновь на Марко.

— Ушел, но я кое-что забыл. — Марко окидывает взглядом бумаги и чертежи, разбросанные по полу. — Могу я спросить, чем Вы заняты, сэр?

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, — говорит Чандреш. — Что всё это такое?

Он переворачивает вновь открытую книгу, страницы трепещут и успокаиваются.

— Это кое-какие записи для цирка, — говорит Марко, не глядя на книгу.

— Что за записи? — давит Чандреш.

— Это моя собственная система, — говорит Марко. — Чтобы содержать цирк в порядке, как Вам известно.

— И сколько ты уже этим занимаешься?

— Занимаюсь чем, сэр?

— Ведешь все эти записи… как бы это ерунда не называлась.

Он листает страницы, однако замечает, что больше не хочет к ним прикасаться.

— Моя система уходит корнями к началу цирка, — говорит Марко.

— Ты же что-то с этим делаешь, со всеми нами, ведь так?

— Я просто выполняю свою работу, сэр, — говорит Марко. И понизив голос, добавляет. — И я был бы очень признателен, если бы Вы не рылись в моих книгах без моего ведома.

Чандреш движется вокруг стола, лицом к нему, переступая через чертежи, спотыкаясь, хотя голос его остается ровным.

— Ты мой работник, у меня есть все права видеть всё, что находится в моем собственном доме, что делается с моим собственным проектам. Так ты работаешь с ним, ведь так? Все это время ты хранишь это втайне от меня, у тебя нет прав действовать за моей спиной…

— За вашей спиной? — перебивает его Марко. — Вы даже не можете понять, что именно происходит за Вашей спиной. Всё всегда шло за вашей спиной, еще не успев начаться.

— Я не этого хотел от данного соглашения, — говорит Чандреш.

— У Вас никогда не было выбора относительного этого соглашения, — говорит Марко. — Вы ни чем не управляете, да и никогда не управляли. И Вы даже не хотели знать, как всё устроено. Вы подписывали квитанции, никогда особо в них ни вникая. Это всего лишь деньги, говорили Вы. Вы никогда не интересовались подробностями, все это оставалось за мной.

Бумага на столе идет рябью, когда Марко повышает голос и останавливается, делая шаг от стола. Бумага вновь лежит неподвижно неряшливыми кипами.

— Ты пресекал на корню все мои усилия, — говорит Чандреш. — Лжешь в глаза. Хранишь, Бог знает что, в этих книгах…

— В каких книгах, сэр? — спрашивает Марко.

Чандреш оглядываться на стол. На столе не было ни бумаг, ни груды бухгалтерских книг. Он видит чернильницу, рядом с ней лампу, медную статую какого-то египетского божества, часы и пустую бутылку из-под бренди. Ничего другого на полированной деревянной поверхности больше нет.

Чандреш приходит в замешательство, глядя со стола на Марко и обратно, не способный сосредоточиться.

— Я не позволю тебе так обращаться со мной, — говорит Чандреш, взяв бутылку бренди со стола и размахивая ею прямо перед лицом Марко. — Ты уволен, я освобождаю тебя ото всех обязанностей. Ты должен немедленно уйти.

Бутылка бренди исчезает. Чандреш останавливается, хватая ртом воздух.

— Я не могу уйти, — говорит Марко, голос его спокоен и ровен. Он медленно проговаривает каждое слово, как будто что-то объясняет маленькому ребенку. — Мне не дозволяется. Я должен остаться и продолжить всю эту ерунду, как Вы верно подметили. Вы возвращаетесь к своему пьянству и приёмам, и даже не вспомните, что у нас состоялся этот разговор. Всё останется, как было. Именно так будет и дальше.

Чандреш открывает рот, чтобы выразить не согласие, но затем закрывает его, совершенно запутавшись. Он бросает взгляд на Марко, а потом возвращается к столу. Он смотрит на свою руку, открывая и закрывая пальцы, пытаясь ухватить что-то, чего больше нет, хотя он не может вспомнить, что же это было.

— Прости, — говорит он, повернувшись к Марко. — Я… я потерял ход мыслей. Что мы обсуждали?

— Ничего важного, сэр, — говорит Марко. — Несколько незначительных деталей, касающихся цирка.

— Ну, конечно, — говорит Чандреш. — Где цирк сейчас?

— В Сиднее, Австралии, сэр.

Голос его дрожит, но он скрывает это за коротким кашлем, прежде чем отвернуться.

Чандреш только рассеянно кивает.