Ностальгия по крови

У Мелиссы был красиво очерченный рот с белоснежными зубами, волевой подбородок и выразительные темные глаза. Умная девушка.

Пока Безана вводил в навигатор адрес Мелиссы, Илария, молча слушавшая разговор, подала голос с заднего сиденья:

– Мне бы тоже здесь стало страшно. Хотите пока пожить у меня в Милане?

Мелисса и Безана удивленно обернулись.

– У меня есть место на диване, – объяснила Пьятти.

– Спасибо, – растрогалась Мелисса, – вы так любезны, но мне надо возвращаться к работе. Я понемногу откладываю деньги, чтобы уехать после получения диплома. Как здорово познакомиться с такими людьми, как вы. Здесь уже задыхаешься: нет никого, с кем можно поговорить о чем-нибудь интересном.

Прежде чем выйти из машины, Илария и Мелисса обменялись номерами телефонов и кучей приятных обещаний.

– Тогда скоро увидимся.

– Да, до скорого.

– Мелисса, а дальше? – уточнил Безана, еще раз протягивая ей визитку.

– Ронкалли. Мелисса Ронкалли, – ответила девушка, взяв карточку.

– Ронкалли по отцу?

– Здесь это очень распространенная фамилия, – отозвалась она, отправляя визитку в карман. – На этот раз я ваш номер не потеряю, он для меня очень ценен. Сразу же занесу его в мобильник. Я еще раз попрошу вас подвезти меня.

– Хорошо.

И они простились.

27 декабря

– Кнопочка, вы не перестаете меня удивлять. Уж не хотите ли вы открыть хостел для всех женщин Боттануко? – Безана покачал головой и развернулся.

– Я просто поставила себя на ее место. Лично я умерла бы от страха, оставшись здесь. Мне хватило той ночи в мотеле, – отозвалась Илария.

– Если хотите научиться нашему ремеслу, то надо уметь держать дистанцию. Что вы будете делать, если вас пошлют считать трупы после катастрофы на воде у Лампедузы? [41]

Предложите свой диван всем спасенным?

Иларии не хотелось выслушивать нотации, и поэтому она сменила тему:

– Мы должны еще найти ту травницу.

– Верно, – заметил Безана.

В городке была всего одна зеленая аптека, поэтому долго искать не пришлось. Они вошли как обыкновенные покупатели. Илария принялась нюхать мыло, а Безана внимательно разглядывал огромные свечи в форме ангелов. Хозяйке аптеки, ярко накрашенной и сильно надушенной, было на вид лет сорок. Извиваясь всем телом, она передвигалась на высоченных каблуках, которые не вязались со снегом и льдом за окном. Но она, похоже, вовсе не страдала от холода в хлопчатых легинсах.

– У нас есть прекрасное предложение к Новому году, – сказала хозяйка. – Если вы покупаете три флакона пены для ванны, в подарок получаете свечу и позолоченную веточку омелы.

Женщина силилась улыбнуться, но даже под слоем грима по ее лицу было видно, как тяжело она переживает смерть кузины.

– Мы журналисты, – представился Безана.

Она вытаращила глаза и спрятала руки под мышки, чтобы не было видно, как они дрожат.

– Вы кузина Антонеллы Равазио?

– Кто вам сказал? – приняла она оборонительную позу.

– Мы знали об этом, – спокойно ответил Безана, поставив в шкаф автомобильный ароматизатор, который собирался купить.

– Я не хочу давать интервью, – заявила женщина.

– Мы просто хотим задать пару вопросов для статьи. Ваше имя там фигурировать не будет, мы гарантируем, – успокоил ее Безана.

Женщина не могла решить, верить ему или нет, и просто молча на него смотрела.

– Нам сказали, что Антонелла собиралась разводиться. Вы не знаете почему?

– При чем тут ее муж? Пьетро, конечно, козел, но не серийный убийца, – агрессивно ответила хозяйка. Она не понимала, к чему ведут журналисты.

– Это понятно, но… – начал Безана, но его неожиданно перебила Илария:

– Нам бы хотелось больше узнать о жертве, чтобы восстановить справедливость.

Пьятти специально ввернула слово справедливость

, чтобы разбудить совесть хозяйки. Чутье подсказало ей, что женщина, стоящая напротив, очень одинока, рассержена на весь мужской род, а главное – мучается желанием рассказать кому-нибудь, как страдала Антонелла.

И не ошиблась, потому что травница вдруг глубоко вздохнула и на секунду прикрыла почти черные от толстого слоя теней веки.

– Ее убили, как скотину какую-нибудь, – выдохнула женщина и сжала губы, чтобы не расплакаться. – Она мало прожила на этом свете и счастья так и не узнала. Сначала, когда мне позвонили и сказали, что Антонелла пропала, я решила, что это самоубийство.

– Муж довел? – спросила Илария.

– Да, он доводил ее. Он упорно все отрицал, но она прекрасно все понимала.

– У него была другая?

– Антонелла как-то вечером даже звонила ей, но потом махнула на все рукой. Может, стыдилась.

– Они были знакомы?

– Заочно. Их дети ходили в одну школу.

Казалось, женщина уже пожалела о том, что наговорила лишнего, и принялась затравленно оглядываться, словно ища повода выставить журналистов за дверь. Но Илария огорошила ее, задав беспощадно прямой вопрос:

– Как по-вашему, что имела в виду Антонелла, когда говорила о муже, что он привык «врать ради работы»?

Травница опустилась на стул, и невозможно было понять: она обессилена, поражена или безутешна. Кто знает… Потом, помолчав секунду, она медленно подняла голову.