Ностальгия по крови

– Голова… – протянула она. – Ну, для начала скажем так: убийца ощутил потребность продемонстрировать силу.

Безана согласно кивнул.

– Сцена получилась очень жестокая.

– Здесь дело не в самой жестокости, а в представлении о жестокости. Обезглавливание, усекновение главы всегда производило на зрителей глубокое впечатление именно своим символическим смыслом. Здесь не случайный выбор.

– Объясни.

– Голова врага всегда считалась ценным военным трофеем. И я говорю не о первобытных племенах с их дикими ритуалами. Во время Второй мировой войны, в Тихом океане, союзники коллекционировали черепа японцев. Их не только привозили домой, но еще и отправляли в качестве подарков родителям и невестам. Существовал жестокий торг черепами, солдаты их чистили, обдавали кипятком, чтобы не воняли, и набивали ими чемоданы или продавали как сувениры. Jap scull, как их называли, были очень популярны. Они служили подставками под шлемы, держателями трубок или подсвечниками.

– Чудовищно!

– Нет, для них это было нормально. В мае 1944 года много шума наделало фото, появившееся в журнале «Лайф». На нем была изображена работница «Феникса», Натали Никерсон, пишущая письмо солдату, который служит на Тихоокеанском флоте. Стремясь лучше выразить свою безграничную любовь, девушка завороженно смотрит на подарок, только что полученный от жениха: отполированный японский череп с подписями четырнадцати моряков. Сувенир из Новой Гвинеи.

– Но ведь это военное преступление?

– Конечно. Осквернение погибших является нарушением положений Женевской конвенции. На самом деле фотография, опубликованная в «Лайф», вызвала определенное замешательство в войсках именно потому, что осветила очень распространенную в то время и, безусловно, одобренную практику. Считалось нормой коллекционировать зубы и кости японцев. И на полях сражений оставались только трупы без голов, потому что головы были самой желанной частью тела.

– Значит, убийца хотел продемонстрировать нам свой военный трофей, что равнозначно демонстрации собственной силы.

– Совершенно верно. Возможно, о войне он даже не думал и выбор получился инстинктивным, прародительским. Мы можем не знать, что означают те или иные символы, но мы с ними знакомы. Это часть нашей истории. Нам даже не нужно ничего изучать. Его первозданная ценность в нас самих, может, в той пресловутой ДНК, над которой пытаются доминировать криминалисты. Но нельзя доминировать над всем. Мы носим внутри себя гораздо более древнюю память.

– Ты меня пугаешь.

– И я еще не закончила. Потому что обезглавливание означает не только это. Оно оказывает такое мощное воздействие, потому что вобрало в себя множество символических значений. Это относится также и к понятию справедливости – показательная кара, допускающая присутствие публики.

– Ну да, гильотина, например.

– Нет, приписывать ей такую роль – историческая ошибка. Гильотина весьма разочаровала публику, поскольку была современным, эффективным и аккуратным механизмом, который отнимал эмоции у зрителей. Народ привык к более драматичным сценам. В Англии обезглавливание было важным событием, собиравшим огромные толпы. И такой тип смертной казни был дарован только богатым, бедных приговаривали к повешению. В течение многих веков отрубленные головы, особенно головы политических противников, обваривали в кипятке, а затем выставляли на всеобщее обозрение, насадив на копье. Например, такая участь постигла голову Томаса Мора на Лондонском мосту. Роль палача была социально значимой, он не имел права промахнуться. Ошибка могла стоить ему жизни. Зачастую разъяренная толпа убивала палачей, которые исполняли свои обязанности без должного профессионализма. В Нидерландах одному такому опрокинули на голову раскаленные угли из жаровни, где он нагревал клеймо для преступников. В хрониках упоминаются сотни таких эпизодов.

– Значит, отрубить голову живому человеку – задача не из легких.