Нострадамус

Des innocens le sang de vefue & vierge.Tant de maulx faitz par moyen se grand RogeSaintz simulaclires trempez en ardant ciergeDe frayeur crainte ne verra nul que boge.Кровь невинных, вдов и девственниц, —Столько несчастий совершено посредством великого красного.Святые образа погружены в кипящий воск.

От страха и боязни никто не шелохнется.

Кровь священства льется и в катрене 8—98:

Des gens d'eglise sang sera espandu,Comme de l'eau en si grande abondance:Et d'un long temps ne sera restancheVe Ve au clerc ruyne & doleance.Прольется кровь людей Церкви,

Как вода, в величайшем обилии.И долгое время [это] не будет ограничено.Увы, увы! Священнослужителям – разорение и сетования.

Но не только священники пострадают от гонений. Об этом говорит катрен 1—62:

La grande perte las que feront les letres:Avant le cicle de Latona parfaict:Feu, grand deluge plus par ignares sceptres

Que de long siecle ne se verra refaict.Увы! Какой великий ущерб понесет ученость,Прежде чем завершится цикл Латонии,От огня, великого потопа, но более от невежественных скипетров,Чего за долгие века нельзя будет восстановить.

Латония – дочь Дианы (Латоны) и Аполлона, богиня Луны. У Вергилия в «Энеиде» (IX, 403–406) о ней сказано:

Тотчас же Нис размахнулся сплеча и с копьем занесенным,

Взоры к Луне обратив, произнес такую молитву:Ты, что взираешь на нас, помоги в беде, о ЛатоныДочь, владычица рощ, краса многозвездного неба!..

По мнению Нострадамуса, до конца XIX века следует ожидать ущерба ученым и культуре из-за войн, стихийных бедствий, но в первую очередь – от невежественных правителей. Нострадамус высказывал эту мысль не только в «Пророчествах», но даже в своем сборнике рецептов – видимо, считая ее важной: «Легко можно заметить, что за совсем недолгое время славная ученость так расцвела, – особенно в последние 100 лет или даже меньше, – что Флоренция произвела множество людей столь всесторонне образованных, что я осмелюсь утверждать, что в нынешнем веке воцарился истинный аттический (греческий. – А. П.) язык. И мы обязаны нашим предшественникам, оставившим нам столько письменных памятников. Благодаря им мы понимаем их время и сможем судить о будущем ущербе учености, каковой может случиться как вследствие пожара или потопа, так и невежественной небрежности».[171]

«Невежественные скипетры» в глазах Нострадамуса имели вполне реальные политические прототипы. Генрих II по своему культурному уровню был очень далек от отца, Франциска I: «От солдата он имел прежде всего физические качества. Он любил борьбу и жестокие упражнения. Современники отмечали в нем эту исключительную любовь к мускульной жизни. В бытность свою дофином Генрих скучал в обществе людей науки; после того как он стал королем, его мнение о них только ухудшилось. Но – рубить деревья; но – сражаться на шпагах и в толпе, укрощать лошадей, носиться на ристалище, вольтижировать, прыгать и играть в мяч: во всех этих экзерсисах он воистину был первым. Восхищался он лишь солдатами. Соранцо писал: „Если вы не солдат, вам не место при этом дворе“».[172]

Гонения на культуру и науку, падение престижа образованности вообще тесно связаны с «варварским» Средневековьем, но также и с агрессивным язычеством с его гонениями на раннее христианство: «Литература же почиталась среди дурных искусств, а тех, кто ее создавал, изгоняли и проклинали, как врагов» (Лактанций. О смертях гонителей, XXII, 2).

В катрене 4—18 поднимается тема преследования астрологов: