Нотки кориандра

Отставной вахмистр сделал еще один шаг и прижал опешившего собеседника к бутафорской скале, на которой, очевидно, по вечерам распинали Прометея. Генерал пошарил глазами, пытаясь отыскать хоть кого-то за кулисами Публичного театра. Из зала доносился гомон публики, но здесь, за сценой, не было ни единой живой души. Орест Павлович хотел было позвать на помощь, но опасение предстать перед поклонниками в незавидном положении удержало его от этого отчаянного жеста.

Тем временем Жарков пробирался сквозь бурлящую массу разгоряченных эффектной лекцией зрителей в сторону сцены. Никакого происшествия, о котором накануне предупреждал Ардов, он так и не дождался, а сама лекция произвела на Петра Павловича неприятное впечатление.

Достигнув сцены, криминалист не обнаружил ступеней наверх, и был вынужден повернуть обратно — к выходу из зала, чтобы попытаться пробраться за кулисы через служебные помещения.

Белоглазов прижал генерала к «скале» и буквально обжигал горячим дыханием:

— Паркетный генералишка, болтун наемный. Из-за таких, как ты, весь мой взвод перебили за полчаса. Перещелкали, как куропаток! А ты что слал императору? «На Шипке все спокойно»? Патронов нет, еды нет… В двадцатиградусный мороз солдат раздет. «На Шипке все спокойно»?

— Вы что-то путаете, — пытаясь не терять остатков достоинства, возразил Орест Павлович. — Я как раз наоборот! Я за вас… Я тоже хочу, чтобы в следующей войне наш солдат был как следует экипирован и вооружен…

— План хитрый, слов нет, — зло ухмыльнулся герой Шипки. — Да вот есть одна закавыка — это я! На мне вы спотыкнетесь. Прежде чем войну начинать, надо своих предателей передавить. А после мы уж и за турка возьмемся. На это я жизни не пожалею. Ни своей, ни твоей.

Белоглазов сделал резкое движение и как будто ударил генерала кулаком в живот, отчего у последнего возникло выражение удивления на лице.

— Орест Павлович! — где-то за арьерсценой[73] раздался голос распорядителя. — Вы здесь? Вас спрашивают!

Белоглазов с силой ткнул генерала другой рукой в плечо, сделал шаг назад и растворился в кулисах.

Через несколько мгновений Верховского обнаружил Жарков в сопровождении распорядителя театра. Генерал стоял на носочках, прижавшись спиной к бутафорской скале, и смотрел на пол немигающим взглядом. Седая борода была испачкана струйками натекшей из уголков рта крови. Из тела Ореста Павловича торчали две железные трубки — одна в верхней части живота, другая — в области левого плеча.

— Никак, штыками пришпилили? — изумился криминалист, верно определив орудие убийства по торчащим трубчатым муфтам, при помощи которых штык надевается на ствол.

Распорядитель, полноватый лысый господинчик с шелковым бантом, тихо заскулил и попятился в поисках выхода. Жарков зажег спичку и взглянул на основания клинков. На обоих отчетливо читалось заводское клеймо «Шательро»[74] — точно такое же, каким был отмечен штык, полученный Ардовым в результате вчерашней схватки в «курятнике».

Глава 35

Раймонда

После обер-полицмейстера Илья Алексеевич заглянул на обед к Баратовым. Новые ссадины на лбу крестника не на шутку всполошили Анастасию Аркадьевну. Также от внимательного взгляда княгини не ускользнуло то обстоятельство, что Ардов избегает лишний раз тревожить левую руку, явно травмированную. Сыщику пришлось изобрести невероятную историю про развалившийся от обилия архивных дел старинный шкаф в участке, под обломками которого Илья Алексеевич и получил незначительные увечья.

Шура охотно делился новостями Азиатского департамента, в котором служил после университета. Вместо графа Капниста на должность директора пришел тайный советник Базили, в связи с чем в департаменте ожидалась встряска и перенастройка всей работы. Впрочем, Шура относился к грядущим переменам безразлично и по привычке охотней всего уделял внимание различным курьезам службы, которые собирал подобно коллекционеру.

— Как известно, наша миссия в Пекине представляет еще и датские интересы, — начал он очередную комическую историю. — Не удивительно, что именно в нашу канцелярию обратился единственный в Пекине датчанин — у него там магазин европейского платья. Возжелалось ему сочетаться браком со швейцарской подданной. Он лютеранин, она католичка. Месяц ломали голову, как освятить таинство брака, даже в Петербург запрос посылали. В конечном итоге поручили все дело отцу Феогносту, который совершил таинство по чистому православному обряду, ибо другого в русской миссии не предусмотрено. Молодожены остались в полном удовлетворении и, как сообщают из миссии, служат примером образцовой дружной семьи.

Обсудили вчерашний торжественный ужин в Большом Петергофском дворце, данный в честь гостящего в России короля Сиама. Среди деликатесов были баранина с соусом из оленины, фазаны с фундуком а-ля Clamart, утиная печень в трюфелях Périgord, осетрина в вине l’Ermitage и жареный poulard. Элемент экзотики добавил черепаший суп.