Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 2

Следующим этапом стало заключение военной конвенции. Стремясь избежать втягивания в конфликт, к которому Россия не была готова, руководство русского МИД, по-прежнему не отказываясь от надежды на улучшение отношений с Германией, не спешило принимать каких-либо военных обязательств, на чем настаивала французская сторона. Визит французской эскадры в Кронштадт вызвал в Берлине, Вене, Риме и Лондоне серьезное беспокойство. Попытка Гирса убедить возвращавшегося из Дании на родину Александра III заехать в германскую столицу с целью «сбалансировать» профранцузский курс России не увенчалась успехом. Между тем, в Европе сложилась напряженная обстановка. Особую озабоченность царского правительства вызывали донесения русского посла и военного агента в Берлине о том, что в военных кругах и окружении Вильгельма II раздаются призывы к войне против России, о новых ассигнованиях на военные нужды и внесении в рейхстаг законопроекта об увеличении численности германской армии. Александр III с недоверием относился к кайзеру и проводимой им политике («от нервного и шалого Вильгельма можно всего ожидать»). Оно поддерживалось нелюбовью Александра к немцам, постоянно «подогреваемой» императрицей Марией Федоровной. Дочь датского короля, она никогда не забывала о поражении Дании в войне с Пруссией в 1864 г. Все вместе это подталкивало царя к заключению союза с Францией на случай русско-германской войны.

В декабре 1891 г. Александр во время аудиенции французскому послу выразил пожелание, чтобы представители штабов обеих армий обсудили основные положения военной конвенции. Гирс убеждал царя в преждевременности подобной конвенции, в достаточности уже имеющихся с Францией политических обязательств. Но очень торопились в Париже. Прибывший на осенние маневры русской армии заместитель начальника Генерального штаба Р. Буадерф привез текст конвенции, и военные начали его обсуждать. Все споры шли вокруг основного положения: Франция стремилась заручиться поддержкой на случай войны с Германией, Россия – с любой державой Тройственного союза. Победила русская точка зрения.

17 августа 1892 г. в Петербурге начальник Генерального штаба России Н. Н. Обручев и Буадерф подписали проект конвенции. Он предусматривал военную помощь Франции со стороны России, если первая подвергнется нападению Германии или Италии, поддержанной Германией. В свою очередь, Франция должна была оказать военную помощь России в случае нападения на последнюю Германии или Австро-Венгрии, поддержанной Германией. При мобилизации войск Тройственного союза или одного из его участников Франция и Россия должны были немедленно мобилизовать все свои силы и продвинуть их как можно ближе к границам. Определялась численность действующих армий, которые договаривающиеся стороны выставляли против Германии (Франция – 1300 тыс. человек и Россия – от 700 до 800 тыс. человек), с тем, чтобы той пришлось сражаться на два фронта – на востоке и на западе.

Теперь конвенцию, фактически превращавшую политическое соглашение в военный союз, предстояло ратифицировать. Полученный документ для «дальнейшего изучения и возможных дополнений» Гирс фактически положил в стол. В августе 1893 г. германский рейхстаг принял закон о значительном усилении армии. Военное руководство Франции и России, оценив его как имеющий исключительно наступательный характер, считали необходимым принять меры военной предосторожности и скорее добиваться ратификации конвенции. В октябре в Тулон с ответным визитом, откладывавшимся более года, прибыла русская военно-морская эскадра. Визит, прошедший с грандиозным успехом, вызвал громкий общеевропейский резонанс. Современники не сомневались в наличии некоего соглашения между Россией и Францией. В газетах выражение «политическое положение, созданное Кронштадтом – Тулоном» становится привычным при характеристике международного положения в Европе. Гирс уже не мог сопротивляться. 27 декабря 1893 г. и 4 января 1894 г. министры иностранных дел информировали друг друга об утверждении военной конвенции главами своих государств – российским императором Александром III и президентом Французской республики С. Карно. После этих взаимных извещений франко-русский военно-политический союз стал свершившимся фактом.

По требованию русской стороны консультативный пакт, как и военная конвенция, сохранялись в строжайшем секрете. В суть дела был посвящен крайне узкий круг лиц, четыре – пять человек с каждой стороны. Наследник российской короны цесаревич Николай узнал о соглашении лишь после вступления на престол. Французская сторона неоднократно и безуспешно добивалась возможности его обнародования. Лишь в августе 1897 г… во время прощального завтрака на борту французского крейсера «Потюо», стоявшего на рейде в Кронштадте, Николай II, поднимая тост за здоровье своего гостя, президента республики Ф. Фора, произнес, наконец, долгожданное слово «союзники». Но по-прежнему соблюдалась тайна в отношении содержания и существования соглашения.