Новаторы

— Теперь обратите внимание вот на что, — повысила голос Корнеева. — Вы видите, как много веретен на машине. На каждом из них насажена катушка, а на катушку наматывается ровница. Так вот учтите: если обрывается лента, катушка вращается впустую, то есть одно веретено, как у нас говорят, будет гуляющим. Ваша задача — сделать все, чтобы не было гуляющих веретен. Значит, и вы сами обязаны не прогуливаться около машин, а внимательно следить за их работой.

В том, что повторение — мать учения, Мархамат убеждалась еще не однажды. Как часто приходилось ей обращаться к Корнеевой, Ахмаджанову, Каримову, когда требовалось ликвидировать обрыв ленты или выяснялось, что какое-нибудь веретено не работает! Она с восторгом и некоторой завистью следила за тем, как быстро и ловко Надежда Корнеева, остановив на несколько секунд машину, присучивает ровницу. «Странно, — размышляла Мархамат, — мне все казалось пустяком, когда об этом читала, а вот на практике не получается… гм… ничего не получается, и я вынуждена обращаться за помощью. Когда же наконец я смогу сама все это сделать?»

— Ты не волнуйся, — успокаивала ее Корнеева, — опыт-то приходит не сразу. Вспомни, с каким трудом ты выводила буквы в первом классе. Во втором тебе уже было легче, а в пятом это у тебя получалось совсем просто. Только будь внимательнее и старайся все делать как можно более аккуратно. Договорились?

— Договорились! — уже в который раз повторила Мархамат.

«Легко сказать — быть внимательной и аккуратной, — думала Мархамат, проработав с неделю в цехе, — а как научиться этому — вот вопрос!» Глядишь на эти ленты, тазы, катушки, веретена, и в глазах все мелькает так, будто катаешься на карусели, даже голова кружится! А тут еще этот Фаттах Ахмедов со своими шпилечками. Подойдет так, что и не заметишь. И сразу какой-нибудь ехидный вопросец: не болит ли, дескать, от шума головушка, не принести ли небольшой диванчик, чтоб полежать часок-другой, а заодно не заварить ли зеленого чаю для утоления жажды? Мархамат, как могла, отшучивалась — советовала ему надеть чалму, в которой как-то, мол, удобнее проявлять заботу о ближних, сравнивала его голос со щелканьем перепелки, интересовалась, давно ли он бросил работу чайханщика. А пока она придумывала ответ на очередную шутку Ахмедова, тот самым невинным голосом просил разрешения остановить машину и делал это в ту же секунду, после чего передвигал тазы и, как бы между прочим, объяснял, что ленты не должны перекрещиваться, дабы они направлялись в вытяжной прибор по самому короткому пути. И тут же заявлял, что такой, казалось бы, пустячок способствует повышению производительности труда и увеличению выпуска продукции.

Мархамат как-то во время обеденного перерыва пожаловалась Таджихон на Ахмедова, а та сочувственно закивала головой и сообщила, что ей еще хуже приходится, поскольку этот ужасный инструктор просто не дает ей покоя со своими шуточками насчет ее рыжих волос и синих глаз, не говоря уже о подтрунивании над ее рассеянностью, из-за которой, как он однажды выразился, веретена скрипят зубами, а ровница заливается слезами.

— А вообще-то с ним как-то веселее, — неожиданно призналась Таджихон. — Ты знаешь, я боялась, что к нам приставят какого-нибудь нудного инструктора. А этот — ничего, не хуже Надежды-апы. Пустит шуточку, а потом, будто случайно, кое-что интересное о машине расскажет.

— Ты гляди, что получается, — заметила Мархамат. — Когда мы учились в школе ФЗУ, я думала, что мы ничего не знаем; после экзаменов я думала, что мы знаем все; а теперь опять такое впечатление, что мы не имеем никакого представления о ровничной машине.

— И мне так кажется, — вступила в разговор Ходила, подходя к подругам и услышав последние слова Мархамат.

— А я просто стеснялась вам в этом признаться раньше, — понизила голос Таджихон. — Даже страшно подумать — неужели мы так никогда и не станем настоящими ровничницами?

— Без паники, девчата, — улыбнулась Мархамат. — Всему свое время. Надежда-апа ручается головой, что через год мы сами станем инструкторами.

Ташкент в первые годы после Октября постепенно превращался из затерянного на окраине России небольшого городка в центр промышленности и культуры Средней Азии, в столицу социалистической республики.

Капиталистическая промышленность начала возникать в Ташкенте сразу же после присоединения Туркестана к России. К 1871 году здесь было пущено 9 предприятий, в 1910 году их стало 80. Перед Октябрем в Ташкенте имелось 250 мечетей, но не было канализации, в городе функционировали 12 медресе и 8 бань, однако отсутствовал водопровод; существовал драматический театр, но не было ни одного высшего учебного заведения; курсировал построенный бельгийскими предпринимателями трамвай, но большинство улиц по вечерам погружалось во мрак; действовала основанная еще в 1873 году обсерватория, но влачила жалкое существование единственная больница, издавалось несколько газет, по было замощено менее четверти улиц, и в городе среди мусульман свирепствовали законы шариата.