Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

Сведения, полученные от Д. И. Альбицкого и И. С. Бабаева, вызвали переписку между высшими чинами III Отделения и начальством 2-го округа корпуса жандармов в Москве, частично введенную в оборот С. Л. Мухиной. По мнению исследовательницы, специально изучавшей этот вопрос, принадлежность Нечаева к Союзу благоденствия не вызывает сомнений, так как сохранились письменные свидетельства лиц, принятых им в Союз[829]

. Судя по всему, указанная переписка была вызвана тем, что информация об участии Нечаева в тайном обществе поступила к императору, а тот распорядился собрать о новом лице более определенные сведения. Запрос царя был направлен А. Х. Бенкендорфу, от него вместе с информацией о признании И. С. Бабаева поступил к Ф. В. Булгарину, игравшему роль информатора вновь образованного III Отделения. В феврале 1827 г. Булгарин написал особую записку о Нечаеве; записка эта не имела характер доноса и, более того, содержала благоприятную для Нечаева оценку: «Он человек смирный и, как слышно, добрый… О нравственности Нечаева отзываются весьма хорошо все знающие его… Никто не слыхал из его приближенных, чтоб он дурно относился о правительстве». Булгарин ничего не добавил к полученным ранее сведениям, однако все же указал на тесные связи Нечаева с лидерами Северного общества К. Ф. Рылеевым и А. А. Бестужевым; последний даже останавливался у Нечаева, когда приезжал в Москву весной 1825 г.; особенно насыщенным было их общение в связи с подготовкой альманаха «Полярная звезда», в котором Нечаев принимал непосредственное участие. Характерно, что позднее, летом 1827 г., Булгарин оперировал полученной информацией, напоминая III Отделению о том, что представителем в Петербурге известного издателя и журналиста Н. А. Полевого был «некто Нечаев, принадлежавший к Союзу благоденствия, как то оказалось из добровольного сознания тульского почтмейстера», т. е. Бабаева[830]

.

III Отделение действовало и обычным путем. Начальник 2-го округа корпуса жандармов А. А. Волков в конце 1826 г. отвечал из Москвы на запрос А. Х. Бенкендорфа: «Милостивый государь Александр Христофорович! В бытность мою в С.-Петербурге сделано мне от вашего превосходительства поручение собрать полные известия о бывшем в Тульской губернии директоре училищ Степане Дмитриевиче Нечаеве, который по показанию тульского губернского почтмейстера Бабаева открыл ему о Союзе благоденствия. Исполняя волю вашу о сем, я сколько ни старался разведывать о г. Нечаеве, но ничего более узнать не мог, как только, что г. Нечаев в какой-то отдаленной губернии продолжительное время находился вместе с флигель-адъютантом бароном Строгановым на следствии при особых его поручениях, по окончании чего был здесь в Москве только проездом, и отправясь в С.-Петербург, имеет там и доныне свое пребывание, где, как сказывают, ищет определиться по какому-нибудь министерству или даже и в Собственную Его Величества канцелярию по первому или второму отделению»[831]

. Донесение А. А. Волкова свидетельствует о том, что III Отделение специально собирало сведения о Нечаеве (С. Л. Мухина, на наш взгляд, неверно интерпретировала это донесение как свидетельство об установлении надзора за Нечаевым). Любопытно, что была востребована информация о признании И. С. Бабаева, что Нечаев открыл ему о существовании Союза благоденствия и приглашал вступить в него, но Бабаев отказался – а не сведения из «подписки» Д. И. Альбицкого, принятого Нечаевым в Союз. Вместе с тем Бабаев не дал новой информации, которая могла послужить к обвинению Нечаева[832]

. Волков исполнил поручение, общая характеристика Нечаева совпадала с оценками Булгарина и, возможно, учреждать надзор за Нечаевым не посчитали нужным; во всяком случае, данные об этом не обнаружены.

В течение 1826 г. в связи с выявленной принадлежностью Нечаева к Союзу не принималось никаких репрессивных мер, так как в сентябре 1826 г., в соответствии с отношением И. И. Дибича московскому генерал-губернатору Д. В. Голицыну, служивший при последнем по особым поручениям Нечаев был срочно командирован в Пермскую губернию «по высочайшему повелению», в распоряжение флигель-адъютанта А. Г. Строганова, который проводил ревизию частных уральских заводов, расследуя злоупотребления и беспорядки. После этого Нечаев отправился в Петербург, добиваясь определения на службу в Собственную канцелярию[833]. Сбор сведений о нем был, по-видимому, прекращен, но сам факт активности полицейских органов в связи со сведениями, полученными при подписке 1826 г., весьма показателен. Собранные указания о принадлежности к тайному обществу Нечаева не стали препятствием для дальнейшей служебной карьеры: уже в 1827 г. он был зачислен во II Отделение Собственной канцелярии, а в 1833 г. стал обер-прокурором Синода.