Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

В ходе главного следственного процесса имя поручика Бахметева как участника Союза благоденствия прозвучало в показаниях И. М. Юмина, входившего в Кишиневскую управу Союза благоденствия. Юмин свидетельствовал о вступлении в тайное общество своего товарища по 32-му егерскому полку Бахметева, принятого в Союз полковым командиром А. Г. Непениным[834]

. По свидетельству Юмина, Бахметев всегда жил «в палатке» у Непенина и являлся его ближайшим полковым товарищем. Летом 1819 г., предложив Юмину вступить в общество, Непенин сообщил ему, что уже «записал» в организацию Бахметева. Последний присутствовал при этом разговоре, тем самым как бы подтверждая информацию Непенина. Показание Юмина содержит также несколько другую оценку этого же события: противореча себе, он передает слова Непенина, что оба – и Бахметев, и Юмин – были «только приглашены» в Союз, но не «записаны»[835]. На сей счет было затребовано дополнительное «пояснение» у Юмина (этот его ответ не сохранился) и Непенина. Непенин отвечал, что «названный… членом Союза благоденствия Бахметев не был еще совершенно в общество принят, когда он в 1820-м году умер»; он указывал таким образом на незавершенность процедуры приема Бахметева, равно как и Юмина[836]

. Однако почти одновременно с Юминым И. Г. Бурцов в показаниях от 5 февраля утверждал, что умерший офицер 32-го егерского полка Бахметев действительно был принят в тайное общество и считался его членом[837].

Свидетельства о приеме Бахметева, отраженные в следственных показаниях, подтверждаются информацией И. М. Юмина, полученной еще в феврале 1822 г., в ходе расследования по «делу В. Ф. Раевского». Согласно этому доносу, Непенин давал читать «книгу» с правилами Союза благоденствия и отбирал расписки о вступлении в этот Союз у Юмина и Бахметева[838]

. Получение расписок, по букве устава, означало завершение процедуры приема в Союз. На следствии 1822 г. сообщение Юмина повлекло за собой допрос Непенина, однако расследование по вопросу об обнаруженном благодаря сообщению Юмина Союзе тогда было свернуто.

Показания Юмина на следствии 1826 г. передают свидетельство лица, принявшего в тайное общество Бахметева – Непенина. Присутствие Бахметева при приглашении Юмина еще более укрепляет значение этого свидетельства, достоверность которого не вызывает сомнений, даже если прием обоих офицеров не был завершен полностью.

Показания Юмина и Бурцова о приеме Бахметева, сделанные на следствии 1826 г., таким образом, утверждаются донесением Юмина 1822 г., почти современным событиям. В пользу состоявшегося вступления Бахметева говорят его тесные дружеские отношения с принявшим его Непениным, длительный контакт офицеров подразумевает большую степень откровенности, чем с Юминым. Приглашение Бахметева последовало ранее вступления Юмина. Наконец, о членстве Бахметева были извещены руководители тайного общества, в том числе находившийся в Тульчине Бурцов. Все это позволяет заключить, что Бахметев действительно был введен в число участников Союза благоденствия, однако последовавшая вскоре смерть сделала пребывание его в рядах тайного общества кратковременным.

Полученные на следствии сведения о Бахметеве было решено «приобщить к прочим для внесения в выписку» о членах Союзе благоденствия, однако это имя в итоге не было занесено в «Алфавит» Боровкова; оно оказалось и вне списка участников Союза, «оставленных без внимания».

Следственный комитет располагал показанием П. И. Пестеля о персональном составе учрежденного им «Митавского филиала» Союза спасения, в который в течение 1817 – начала 1818 г. были приняты 4 человека: «В сие время принял я в общество полковника Петрулина, который в том же году умер: он командовал Ольвиопольским гусарским полком; майора Авенариуса, бывшего тогда старшим адъютантом 25-й, что ныне 1-й, пехотной дивизии, он был потом старшим адъютантом Главного штаба 1-й армии и наконец назначен в Грузию… подполковника Тимченку, назначенного после того командиром 4-го морского полка, и бывшего дежурного штаб-офицера 1-го корпуса полковника Свободского, назначенного потом командиром Тульского пехотного полка»[839]. Свидетельство Пестеля, лично принявшего Петрулина в декабристское общество, не вызывает сомнений.