Новые записи Ци Се, или о чем не говорил Конфуций

Не всегда по «прямому назначению» использовал Юань Мэй и жанр ши хуа — рассуждений о стихах. Наряду с заметками о стихах, анекдотами о поэтах, рассказами о том, при каких обстоятельствах было написано то или иное стихотворение, свое или кого-либо из его современников, наряду с чужими суждениями о поэзии и собственными оценками чужих произведений здесь много чисто автобиографических записей[48], иногда не имеющих никакого отношения к проблемам поэтического творчества. Так, Юань Мэй описывает свадебные обычаи в Вэньчжоу, где он побывал на крестьянской свадьбе, рассказывает о посещении живописной горной деревушки Баньчжоу в пятидесяти ли от горы Тяньтай, приводит анекдотический случай, происшедший с его молодым приятелем Чжан Сян-янем[49], и т. п.

Мацумура Такаси пишет, что в Ши хуа

Юань Мэя содержится более 4800 стихотворений или стихотворных строк, принадлежащих примерно 1700 поэтам, причем Юань Мэй цитирует не только «сановных поэтов», но и стихи женщин, слуг и служанок, рабов, кузнеца, портного, батрака[50]. Как в собственном творчестве Юань Мэя, так и в выборе им произведений других поэтов, говорит Мацумура Такаси, проявился его интерес к жизни, житейским мелочам, будничным деталям, смешным случаям. «Так в мир классической поэзии вторгались новые, буржуазные отношения»[51].

С нашей точки зрения, представляется чрезвычайно важным, что, широко цитируя своих современников, Юань Мэй тем самым сохранил для будущих поколений многие образцы творчества малоизвестных поэтов своего времени, причем он не ограничивался стихотворными цитатами, а приводил и их высказывания о поэзии.

Юань Мэй решительно возражал против подражаний древним поэтам, которые были так распространены в его время: «Исключительно уподобляясь древним людям, / Где положу место для „я“?» — спрашивал он в своем «Продолжении Категорий стихотворений» (Сюй Ши-пинь

)[52]; а в «Рассуждениях о стихах» писал: «Деление стихов на танские и сунские продолжается и в наши дни. Это означает непонимание того, что стихи — это отражение человеческого характера и чувств, а Тан и Сун — просто названия династий. Разве человеческие чувства меняются вслед за изменениями династий?»[53].

Возражая против распространенного утверждения, что стихи Тан и Сун превосходны, а поэзия поздних периодов уступает им, Юань Мэй писал: «Рассуждая о стихах, нужно думать только о том, искусны они или грубы, а не о династиях. Ведь золото или яшма, вырытые сейчас из земли, не перестанут считаться драгоценностями, так же как кирпич или черепица, дошедшие от древних времен, не могут считаться драгоценными»[54].

«Некто спросил, кого я считаю первым поэтом нашей династии. Я повернул вопрос и спросил его, какое стихотворение из „Трехсот“ (т. е. стихи из «Книги песен». — О. Ф

.) он считает лучшим. Он не смог ответить. Тогда я пояснил: стихи подобны рождению цветов: весной — орхидея, осенью — хризантема, каждый цветок прекрасен в свой сезон без того, чтобы люди спорили об оценке. Если рифмы и тона, настроение и манера могут тронуть сердце и глаза человека, то это — прекрасные стихи, не нуждающиеся в [присуждении им] первого или второго места»[55].

«Когда сочиняешь стихи, описывать пейзаж легко, говорить же о чувстве трудно. Почему? Пейзаж приходит извне, бросается в глаза и остается в сердце. Чувство же приходит из самого сердца... Ду Фу умел говорить о чувстве, а Ли Бо не мог»[56].

Из этих и других высказываний Юань Мэя видно, что «умение тронуть сердце и глаза человека» выражением в стихах «чувств и характера» поэта он считал главным в поэзии. «Поэзия, — писал он, — это описание природного характера и чувства»[57], т. е. выражение авторской индивидуальности.

Литература сильна не дидактикой, а непреходящими, чисто художественными ценностями. Цель поэзии — не поучать людей, а давать им радость; функция стихов — вызывать восторг читателя свободным выражением эмоций поэта. Когда разум и эмоции приводятся в идеальное сочетание, тогда и возникают прекрасные стихи[58]

. Юань Мэй настаивал на том, что литература имеет самостоятельную ценность, она не просто инструмент для передачи дао — истины, сформулированной древними государями[59].

По мнению Юань Мэя, поэт нс «мудрец» (как считал теоретик тунчэнской школы Яо Най), не «способный человек» (термин тунчэнцев Лю Да-куя и Фан Дун-шу), а «гений» (цай)[60], творец, который не «излагает», а творит, не подчиняя своего творчества конфуцианской идеологии, не «неся дао» в своих стихах.