Новый Мир ( № 12 2000)

Некоторые из рассказов в переработанном виде попали в более поздние произведения. Рассказ “Мост в Берково” (1948) был в 1951 году включен в роман “Где ты был, Адам?” в качестве 8-й главы. “Потерянный рай” породил два рассказа под общим названием “Ночь любви” и рассказ “Желоб на крыше”, которые давно опубликованы. В этих ранних рассказах, подсвеченных только что ушедшей войной (годы написания — 1946 — 1951), уже есть не отпускающий ни на миг драматизм действия (в большинстве случаев оно развивается в течение нескольких часов), сосредоточенность на внутреннем нравственном колебании — решение ценой в жизнь, простые жесты, отслеженные как танец, простые слова... В общем, это уже интересно, это уже Бёлль, хотя и недостаточно (сравнительно с позднейшим) отточенный и совершенный.

Особняком стоит рассказ под названием “Пылающие”. Герою шестнадцать лет. Автору, 1917 года рождения, — двадцать. Это предельно наивное сочинение глубоко верующего юноши в старом немецком романтическом духе. Но, безусловно, — уже

рассказ.Стиль старинный, а герои такие же незаземленные, как у послевоенного Бёлля. 1937 год — в Германии той поры стилизация могла быть и защитной окраской, а не просто наивностью. Во всяком случае, путешествуя по реке, интересно увидеть ее исток, ее первый родник, пробивший окружающую глину.

Осознанный духовный подтекст обыденных решений, начатки мастерства, страшный опыт, накопленный в котле войны, плюс удача остаться в живых в разоренной Германии — все это предвестие, начало того Генриха Бёлля, которого мы любили. Хотелось бы, чтобы эту маленькую книжечку в мягкой обложке заметили и нашли, как мы, подсоветские читатели, искали и находили “Хлеб ранних лет” (русский перевод 1958 года) или “Долину грохочущих копыт” (1971) в еще более невзрачных изданиях.

 

Дмитрий Шеваров. Жители травы. Рассказы. Эссе. Очерки. Литературные путешествия. М., “Воскресенье”, 2000, 320 стр.

Метелки травы — реденькие, бледно-охряные, слегка согнутые ветром — украшают переплет этой книги. И самые крупные буквы на нем достались не имени автора, а слову

трава— “пшеница человеческая”.