o 8b191ad8675a2039

— А как же я один буду? — Петя прижался к матери, цепляясь за ее сарафан, потом

опустил глаза и закричал. Щенок, еще секунду назад такой живой, судорожно дергался на

полу, и под разбитой его головой расползалась красная лужица.

— Матушка, — заплакал Петя, — что же это…

— Иди, сыночка, иди, милый. Только как будешь идти — не оглядывайся.

Мальчик медленно пошел к полуоткрытой двери, за которой были темнота, холод, свист

ветра, с каждым шагом покидали его тепло и свет.

— Не оглядывайся.

Маленькая рука толкнула дверь, и уже на пороге он не выдержал, обернулся.

Петр сдавленно вскрикнул и вцепился зубами в подушку. Из его ночных кошмаров этот был

самый тяжелый. Он сел на постели, придвинул свечу и раскрыл старую Библию,

доставшуюся ему от Клюге.

Пребывающий под покровом Всевышнего, находящийся под сенью Бога, провозглашает

перед Господом: Ты прибежище и твердыня моя! Боже мой, на Тебя полагаюсь! Он укроет

тебя крылом, под сенью крыл Его найдешь убежище; истина Его щит и кольчуга твоя. Не

будешь бояться ни угрозы в ночи, ни стрелы, летящей днем.

Он читал давно знакомые строки и слушал, как за окном часы отбивают каждую четверть

часа. В пять занялся рассвет, пора было собираться в контору.

На Дептфордской верфи пахло свежим деревом и морем, с востока ветер нес ароматы соли

и водорослей. «Изабелла» возвышалась на стапелях — новая, с иголочки, сверкающая

свежей краской и позолотой.

— Петька! — Степан перегнулся через борт и помахал брату рукой. — Поднимайся!

— Ну и грязь тут у вас, — поморщился Петя, отряхивая полы плаща.

— Весна, известное дело, все развезло с такими дождями. Видишь, — Степан показал на

холщовый балдахин над палубой, — я велел натянуть, пока стоим. Все посуше будет.

Дерево, конечно, хорошее, выдержанное, но лишние предосторожности не помешают.

Пойдем, тебе ж, понятно, трюмы охота посмотреть?

— Н-да, — покачал головой Петя, оказавшись в трюме. — Торговым баркам с ней не

тягаться. Тут за один рейс можно столько товара доставить, сколько на три обычных корабля

поместится.

— Смотри, — Степан повел брата в капитанскую каюту. — Это, конечно, военный корабль,

но добычу тоже куда-то грузить надо. Конечно, при полных трюмах у нее скорость поменьше,

но у нас редко совсем уж полные трюмы бывают.

— А у тебя тут как обычно, — Петя опустился в кресло. — Не понимаю, как вы только спите

на этом? Повернуться ж негде.

— Я как на «Клариссу» нанялся, два года вообще в гамаке спал. Да и сейчас иногда тянет.

Знаешь, Петька, как хорошо, будто в колыбели.

Только Степан мог назвать колыбелью неудобную провисшую веревочную сетку.

— Вот еще что, — он достал из кармана письмо. — Вчера забыл отдать за всеми делами.

Ежели ты Вельяминовых найдешь, и ежели живы они, передашь Федосье Никитичне лично в

руки. Но только ей самой.

— Степ, не втягивай ты меня в эти ваши тайные дела, ладно? Хватит с меня того, что ее

королевское величество, как патент нам вручали, отвела меня в сторону и говорит: «Вы,

мистер Кроу, русский язык знаете, так будьте моими ушами при русском дворе. Зная вашу

историю, не сомневаюсь, что вы к царю Ивану особой любви не питаете, но кроме вас, никто

на это не годен».

— А ты что? — Степан раскурил трубку.

— Ты всерьез спрашиваешь, не отказал ли я королеве?

— Ну не то чтобы всерьез… Петьк, все свои делишки я кручу только в Новом Свете. А это

просто письмо.

Петя повертел в руках запечатанный конверт.

— А если сгинули они?

— Тогда сожги. — Степан помедлил, — Обещал я, что сделаю все возможное, но доставлю

его в Москву.

— Постараюсь, Степ, а сейчас пора мне, мы сегодня обедаем всей Московской компанией. Я

там самый младший, значит, должен прибыть раньше всех.

— Сэр Стивен, — раздался за дверью испуганный голос. — Королева едет на верфь.

Позолоченная карета, запряженная восьмеркой белоснежных лошадей, промчалась,

разбрызгивая грязь, по верфи и остановилась напротив стапелей, где возвышалась

«Изабелла». Дверца открылась изнутри и королева — высокая, голубоглазая, с медно-

рыжими волосами, в расшитом жемчугами платье, остановилась на ступеньках — от корабля

кортеж отделяла огромная лужа.

Капитан Кроу прошел прямо по середине лужи и, склонив голову, опустился на одно колено

возле кареты. Сырой мартовский ветер трепал темные волосы, ниспадавшие на кипенно-