o 8b191ad8675a2039

Ходить он сам не мог и его привезли в монастырь, перебросив через седло. Он рвался

пойти вслед за Марфой, но Вассиан был неумолим.

— Ты и десятка саженей не пройдешь, так что лежи и не рыпайся. Столько крови

потерял, — игумен украдкой кашлянул в платок, — что тебе еще месяц, не меньше сил

набираться.

Петя уткнулся лицом в подушку и глухо застонал.

— Говорил я кое с кем в Чердыни.Никто не хочет через перевал идти. Дорога опасная,

незнакомая, волки, медведи, а остяки могли куда угодно откочевать, ищи их теперь.

— Я сам пойду. — Петя места себе не находил, представляя себе Марфу в плену у

охотников, а тут ему говорят, чтоб лежал и не рыпался. Как снести такое?

— Никуда ты не пойдешь. Марфе ты не мертвым нужен, а живым.

— Что ли мне так и прохлаждаться тут, пока жену мою бесчестят?

— Коли так рассуждать, — разозлился Вассиан, — тебе лучше вообще о Марфе забыть.

— Это почему?

— Ежели ты Марфу найдешь, она вовсе не та Марфа будет, какой потерял ты ее.

Петя покраснел.

— Пусть не та, но я должен ее найти .

Вассиан опять закашлялся.

— Один ты за перевал не ходок, да и никто не ходок. Поэтому езжай, как оправишься, в

Соль Вычегодскую, к игумену Арсению, там у Строгановых дружина, что на Большой

Камень ходит, вот с ними и отправляйся.

— Да кто меня в дружину возьмет? — горько усмехнулся Петя. — Какой из меня воин?

— Хочешь жену найти, и воином станешь.

И он стал.

Волк оскалил клыки и негромко зарычал. Желто-зеленые глаза хищно поблескивали в

отблесках костра. Марфа еле сдержала крик, завидев, как второй волк с недоумением

принюхивается к непонятному безволосому дитенышу. Левой рукой нащупывая кинжал на

поясе, она выхватила из огня пылающую головню, и с силой ткнула ею в ближнего зверя. Тот

отскочил и зарычал громче. Волчара, что стоял над ребенком, поднял голову. Марфа,

вспомнив, как учили ее — сначала покойный батюшка, а потом Тайбохтой — метнула

кинжал. Первый волк захрипел, серый мех на горле окрасился алым. Она выдернула еще

одну головню, и второй хищник, повизгивая и скребя когтями по камням, отступил в темноту.

Тяжело дыша, она вернула себе клинок, обтерла, на миг уткнула лицо в испачканные еще

теплой кровью ладони: «Господи, за что Ты отнял его у меня? Осиротил, овдовил,

обездолил, за что? Какие еще испытания Ты мне приуготовил?»

Ветер прошумел в ущелье, Марфа насторожила слух, и вдруг вспомнились ей те слова, что

она помнила с детства.

Отец всегда ей читал на ночь Евангелие или Псалмы, даже когда она подросла и

выучилась читать сама. Той осенью, когда уехал Петя, она часто плакала по ночам в

подушку, а отец, как и в детстве, заходил к ней с Книгой. В память врезалось, как он,

одной рукой гладил ее по голове, а другой водил пальцем по строчкам.

Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя.

Помощь моя от Господа, сотворившего небо и землю.

Баба с младенцем в перевязи, ведущая в поводу лошадь, постучалась в ворота Чердынского

Богословского монастыря.

— Что надо? — раздался недовольный голос.

— Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, —

сказала Марфа. — Игумена бы мне увидеть, Вассиана.

— Аминь. Преставился отче Вассиан, уже два лета как. А ты что хочешь-то? Ежели

милостыни, дак к новому настоятелю иди.

— Спаси Господи. На могилку-то можно зайти, помолиться за душу его?