Читаем o 8b191ad8675a2039 полностью

— Ежели ты каждую бабу инородскую будешь в женки брать, у тебя их скоро с десяток

будет, — усмехнулся Ермак. — Не последний поход это. Нечего ее через горы тащить, здесь

пусть остается.

Парень сграбастал девчонку в охапку и потащил за чум. Рядом с чумом на земле заходился

в крике младенец. Петя откинул полог, потормошил лежавшую без чувств остячку, сунул ей

крохотное извивающееся тельце. Она с трудом поднялась, болезненно скривившись, и вдруг

разрыдалась, отталкивая Петю. Потом быстрыми пальцами ощупала ребенка, приложила

его к груди, зашептала на своем языке. Черная, покрытая кровью и грязью копна волос

скрыла от Пети мать и дитя.

У него сжалось сердце. Марфы больше нет, нет и их ребенка.

Тогда у костра, уже засыпая, они лежали в обнимку и Марфа вдруг сказала: «А ведь

теперь всегда так будет, да?»

Конечно. Нас Бог соединил, кто нас разлучить может?

А я бы, Петька, — Марфа прильнула к нему, и ему стало так тепло, как никогда еще в

жизни не было, — я бы за тобой босиком на край света пошла.

Он целовал ее маленькие, жесткие от монастырской работы руки, и они долго молчали,

просто слушая дыхание друг друга.

Поехали, — сказал Ермак, увидев, как дружинники поджигают чумы. — Покуражились и

будет.

Кони шли мимо умирающей, с разбитой головой, старухи, мимо собак, вылизывающих кровь

с разрубленного лица обнаженной женщины, мимо детей, плачущих рядом с горящими

трупами. Совсем молоденькая остячка на сносях, избитая в синеву, плюнула им вслед и что-

то прокричала. Один из дружинников хлестнул ее кнутом по лицу, и она упала на землю.

Поднявшись наверх, Петр обернулся. Над лесом стояло зарево огня, стойбище застилал

сизый, тяжелый дым. Ветер нес в лицо запах пепла и смерти. Конь коротко заржал,

перебирая копытами, оставляя на серой каменной осыпи багровые следы, будто цветы

распустились на склоне.

— Да что ж мы еле тащимся! — Ермак было пришпорил коня, но Петр резко схватил его

поводья.

— Тут конь твой и сажени не проскачет, ноги переломает.

Ермак тяжело вздохнул.

— Невмоготу мне, хочется в Чердынь побыстрее, сам знаешь почему.

— Да ты влюбился, что ли?

Ермак приостановился, будто вслушиваясь в себя. Кивнул с радостным удивлением.

— По всему выходит, что так. Вот еду и думаю, как она там, голубка моя, все ли хорошо,

дитя здорово ли? Вроде и не мое оно, а все одно беспокойно.

— Моя жена тоже красивая была. — Петя вдруг почувствовал, что не может больше нести в

себе свое горе.

— Ты женат был? Не знал. — Атаман помрачнел.

— Я молодым повенчался, восемнадцати лет. Родами она преставилась, и дитя тоже, —

Петя посмотрел на черные скалы, темный еловый лес на склонах гор и вздохнул. — Ну я и

ушел на Низ, а потом сюда попал.

Атаман неловко потрепал его по плечу.

— Встретишь еще ту, что тебе по сердцу будет. Я вон до четвертого десятка дожил, думал,

до конца дней буду срамными девками пробавляться, а пропал, как есть пропал. Увидишь

ее, сразу поймешь почему.

— Да уж и не знаю, ежели воевать, семьей зачем обзаводиться?

— Смотри, вот я воин, денно и нощно жизнью рискую, и куда я возвращаюсь? Видел же, как

я живу, бабской руки нет, все неуютно, холодно, а что за дом, коли пусто в нем? А сейчас

привезу бабу с дитем, следующим летом она мне еще одного принесет, вот и будет семья,

тепло будет. А дитя у нее смешное, как я утром уезжал… — Ермак осекся, побагровел от

смущения, понимая, что сказал лишнее.

Петя молча усмехнулся.

— Ну да, бес попутал, — сердито сказал атаман. — Тебя бы тоже попутал, там такая баба,

что мертвый встанет. Ничего, мы сейчас венцом это дело покроем. Дак я не досказал, дитя

ейное мне на колени залезло, смеется лепечет «Тятя, тятя!». — Жесткое лицо атамана

тронуло подобие улыбки.

— Дак оно и есть, — сказал Петя, — дитя несмышленое, малое, родителя не помнит, ты ему

и станешь отцом.

— А все равно, Петр, — помолчав, подмигнул ему Ермак, — не дело это, без бабы-то. Пока

встретишь кого, что мучиться-то?

— Да не люблю я девок кабацких, — поморщился Петя.

Той зимой, что ходил он с обозами, дорожные его спутники часто зазывали его покутить

да погулять — денег охране купцы не жалели, а кабаков по дороге хватало. Он пил,

чтобы заглушить душевную боль, но ни разу, даже уплывал он в беспамятство, не

соблазнился он местными красотками, хотя многие были не прочь и просто так

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых харьковчан
100 знаменитых харьковчан

Дмитрий Багалей и Александр Ахиезер, Николай Барабашов и Василий Каразин, Клавдия Шульженко и Ирина Бугримова, Людмила Гурченко и Любовь Малая, Владимир Крайнев и Антон Макаренко… Что объединяет этих людей — столь разных по роду деятельности, живущих в разные годы и в разных городах? Один факт — они так или иначе связаны с Харьковом.Выстраивать героев этой книги по принципу «кто знаменитее» — просто абсурдно. Главное — они любили и любят свой город и прославили его своими делами. Надеемся, что эти сто биографий помогут читателю почувствовать ритм жизни этого города, узнать больше о его истории, просто понять его. Тем более что в книгу вошли и очерки о харьковчанах, имена которых сейчас на слуху у всех горожан, — об Арсене Авакове, Владимире Шумилкине, Александре Фельдмане. Эти люди создают сегодняшнюю историю Харькова.Как знать, возможно, прочитав эту книгу, кто-то испытает чувство гордости за своих знаменитых земляков и посмотрит на Харьков другими глазами.

Владислав Леонидович Карнацевич

Словари и Энциклопедии / Неотсортированное / Энциклопедии
Шакалы пустыни
Шакалы пустыни

В одной из европейских тюрем скучает милая девушка сложной судьбы и неординарной внешности. Ей поступает предложение поработать на частных лиц и значительно сократить срок заключения. Никакого криминала - мирная археологическая экспедиции. Есть и нюансы: регион и время научных работ засекречены. Впрочем, наша героиня готова к сюрпризам.Итак: Египет, год 1798.Битвы и приключения, мистика и смелые научные эксперименты, чарующие ароматы арабских ночей, верблюдов и дымного пороха. Мертвецы древнего Каира, призраки Долины Царей, мудрые шакалы пустынь:. Все это будет и неизвестно чем закончится.Примечания автора:Книга цикла <Кошка сама по себе>, рассказывающем о кратких периодах относительно мирной жизни некой Катрин Мезиной-Кольт. Особой связи с предыдущими и последующими событиями данная книга не имеет, можно читать отдельно. По сути, это история одной экспедиции.

Юрий Валин , Юрий Павлович Валин

Фантастика / Приключения / Неотсортированное / Самиздат, сетевая литература / Боевая фантастика / Попаданцы