o c24ec28d571a6d65

- А тут жена даймё купается? – девочка взглянула на мать.

-Жены, - усмехнулась Тео. «У него их несколько».

- Так разве можно? – удивилась девочка. «Хотя да, мне в Картахене Мария-Фернанда, ну,

дочка коменданта порта, ты помнишь ее, рассказывала, - у ее папы есть еще три индейские

жены».

- Так нельзя, - сухо ответила Тео. «Это грех, и очень плохо так поступать. Наш папа никогда

так делать не будет».

- Я бы хотела стать женой даймё, - перевернувшись на спину, заявила Марта. «Он красивый,

хоть у него и одного глаза нет».

Тео посмотрела на темные соски, маленькую, смуглую грудь дочери, и подумала: «Ну, хоть

кровей нет пока, и на том спасибо».

- Он не христианин, старше тебя на двадцать лет...- начала женщина.

- Папа тебя тоже старше почти на двадцать лет, - дерзко заявила Марта. «И что?»

- И ничего, - рассмеялась женщина. «Вернемся в Новый Свет, и обвенчаешься с каким-

нибудь человеком из хорошей семьи, с идальго».

Марта презрительно выпятила губу. «Я индианка, ни один идальго на меня и смотреть не

станет. Так что лучше, - она ловко нырнула, и тут же опять оказалась на поверхности, - мне

остаться здесь. У меня будет много кимоно, и я целый день буду играть на лютне, вот!»

- Как будто сейчас ты что-то другое делаешь, - мать смешливо пригладила ей волосы.

Масато ловко взобрался на крышу купальни, и, прижавшись к деревянным, нагретым

солнцем планкам, взглянул вниз.

«Ты там проверь, - велел даймё, - чтобы все были без изъяна. Нельзя судить по одному

лицу, надо всегда оценить тело. Жена – это другое, женятся не на красоте, а на связях и

деньгах, а наложница должна, прежде всего, быть привлекательной, иначе, зачем она

нужна? – Масамунэ-сан улыбнулся. «Ну, впрочем, ты и сам знаешь, зря, что ли, Воробышка

при себе держишь?»

Он увидел смуглую, высокую грудь с вишневыми сосками, темные, шелковистые, собранные

на затылке волосы, медвежий клык, что висел рядом с золотым крестом, на стройной шее, и

замер. Он помнил это тело до его последнего уголка. Первые несколько лет Масато снилась

жена – почти каждую ночь, мучительно. Даже не открывая глаз, он находил рядом Сузуми-

сан, и, обнимая ее, представлял себе Федосью – ту, какой она была на берегу океана, жизнь

назад.

Масато стиснул зубы, и, спустившись вниз, пошел к мужской купальне. Там все было проще

– он прошел за ширмы и увидел мальчика. Подросток сидел на краю источника, и, смеясь,

показывая на воду, объяснял что-то на пальцах охраннику даймё.

«Четырнадцать лет, - подумал Масато. «Да, как раз в сентябре ему будет. Господи, как на

меня похож, только волосы темнее немного. И плечи уже широкие, высокий мальчик, какой».

Он вспомнил, как учил Данилку ходить, и, сжав пальцами рукоятку меча, услышал ленивый

голос даймё: «А сына их надо будет убить. Я бы взял его к себе в охрану, он сильный

мальчик, сообразительный, но наверняка захочет отомстить за семью. Зачем нам лишние

трудности?»

«Незачем», - согласился Масато.

Он еле слышно вздохнул, и, найдя свою лошадь, привязанную на лесной поляне, стал

спускаться по неприметной тропинке вниз, в долину.

Воробышек, что-то напевая, возилась над очагом.

- Масато-сан! – она застыла с деревянной лопаточкой для риса в руках, и тут же, покраснев,

поклонилась. «Простите, я не ждала увидеть вас днем, у меня не убрано...»

- Ничего, - ласково сказал Масато. «Принеси мне, пожалуйста, белое кимоно и перо с

чернильницей, я буду у себя».

Он оглядел чистую, пустую комнату – от золотистых татами пахло свежестью, в нише на

стене висел свиток с красиво выписанными строками Сайгё.

Лишь веянья ветерка,

Под сенью ветвей отцветших

Я жду не дождусь теперь,

Снова в горном источнике

Воды зачерпну пригоршню... – прочитал Масато и вздохнул: «Даже как-то неудобно писать

свое теперь, но положено».

Он проверил свой танто – короткий кинжал, и вдруг усмехнулся: «Вообще-то нужен этот,

кайсяку, который голову отрубает, но нет – это только в случае поражения на поле боя. Так

как у меня – надо одному.

- Что там даймё рассказывал – сначала продольный разрез, потом поперечный – это если я

недоволен решением господина, или не согласен с ним. А я не согласен. Ну что ж, - он почти

нежно положил кинжал на деревянный поднос, - придется потерпеть».

- Переодень меня, пожалуйста, - попросил он Воробышка, что стояла, низко склонившись,

на пороге.

Она, закусив губу, отвернув лицо, сняла с него будничное, темное кимоно, и сказала:

«Масато-сан...».

«Так, - он вспомнил, - купался я с утра, а есть я не хочу. Ну, все в порядке». Масато

почувствовал, как женщина сдерживает слезы, и тихо попросил: «Ну, не надо. Выслушай

меня».

Он быстро написал послание даймё и подумал: «Ну, о ней Масамунэ-сан позаботится, тут

можно не беспокоиться».

- Так, - сказал он, сворачивая бумагу, - если даймё захочет, он возьмет тебя в наложницы, а

если не захочет – я тебе оставил деньги, ты можешь выйти замуж, ну или, - он смешливо

пожал плечами, -в общем, они твои».

Сузуми-сан распростерлась на татами, черные волосы рассыпались вокруг, и она тихо

проговорила: «Я прошу вас, не надо...».

- Истинная храбрость заключается в том, чтобы жить, когда правомерно жить, и умереть,