o c24ec28d571a6d65

- Он меня и не помнит, - горько сказал мужчина. «Ему был год, когда..., - Масато не закончил

и отвернулся.

- Он похож на тебя, как две капли воды, - даймё помолчал. «Поговори, я прошу тебя, иначе

ты всю жизнь будешь жалеть об этом. Давай я устрою прием в саду – вечерний, с факелами,

- позову актеров, тут как раз труппа кёген в городе выступает, и приглашу их».

- Зачем ты это делаешь? – вдруг спросил Масато, обернувшись, глядя в темные глаза

Масамунэ.

- Верность, справедливость и мужество суть три природные добродетели самурая, - пожал

плечами даймё. «Поступить иначе, потакая своим страстям, было бы позором, что я тогда за

воин, что за человек? Или ты думаешь, что ты мне не дорог? У меня нет ближе друга, чем

ты, Масато-сан».

- Спасибо, - мужчина помолчал, и добавил: «Знаешь, она до сих пор мне иногда снится. Я

ведь никого и никогда не любил, кроме нее. И, наверное, уже не полюблю».

Даймё вскинул голову ,и посмотрел на нежные, еще слабые звезды. «Давай сегодня выпьем

чаю в той беседке на острове, - предложил он. «В пруду будет видна луна, и, может быть, мы

услышим голоса птиц».

Масато-сан вздохнул и, закрыв глаза, прошептал: «Может быть, да».

-А как это – театр? – спросила Белла, вертясь перед зеркалом.

Марта отодвинула ее и сказала: «Не слышала, что ли – мама рассказывала, она еще в

Старом Свете его видела. Ставят возвышение и на нем разыгрывают всякие смешные

истории»

Старшая девочка оправила подол отделанного кружевами платья и на мгновение подумала:

«Мама говорила, женщины сидят отдельно, на террасе, но все равно – может быть, он меня

заметит. Да что это я – мне никогда в жизни не разрешат тут остаться».

Она погладила по голове сестру и весело велела: «Ты давай-ка, кукол своих убери, а то

разбросала тут все. Уже скоро и возок приедет за нами, а папа и Дэниел прямо с верфи туда

отправятся, они ведь помогают строить корабль, такой, как наш галеон, только чуть

поменьше».

Тео постучалась в комнату к дочерям и улыбнулась: «Охрана уже на дворе, так что

поехали».

- А там правда будут факелы? – устраиваясь на сиденье, поинтересовалась Белла. «Как

красиво, должно быть!»

Тео внимательно посмотрела на Марту и, вздохнув, подумала: «А ведь она права – за кого

ее выдавать замуж? Даже Себастьян не устроит ей хорошего брака. Выходить за полукровку,

солдата какого-нибудь, который еще и руку на нее поднимать будет? Бедная моя девочка,

она такая нежная, и так уже вон, сколько ей досталось. Хотя те индейцы, у которых они жили

тогда, в джунглях, хорошо к ним относились, конечно. Если бы Себастьян умер, - хотя грех

так думать, конечно, - я бы сразу к матушке под крыло уехала, там бы всем легче было».

- Приехали! – закричала Белла, увидев, как опускается перед ними мост.

-Какой вечер теплый, - подумала Тео, поднимаясь на террасу, ведя девочек за руки. «И луна

сегодня полная, прямо над горизонтом висит».

- Какие они все красивые, - прошептала Марта, оглядывая женщин в ярких, летних кимоно.

«Как разноцветные бабочки».

Жена даймё – низенькая, изящная, - поднялась, и, глубоко поклонившись, показала рукой в

сторону маленького столика.

- Сладости, - Белла обрадовалась. «И отсюда хорошо видно сад, мы ничего не пропустим».

Огромные факелы, укрепленные на шестах, освещали деревянную, задрапированную

шелками сцену.

- Это бива, ну, их лютня, - Марта подергала мать за рукав. «Смотри, у девушки. Мама,

можно?».

Не дожидаясь разрешения, Марта ловко опустилась на колени рядом и протянула руку.

- Я – Марта, - сказала она медленно, указав на себя пальцем.

- Марико, - закивала головой та.

-Похоже, правда, - пробормотала Марта, и, приняв биву, положив пальцы на струны, начала

играть.

Нежный, трепещущий звук поплыл над террасой, и женщины стихли. «Ах, - тихо прошептала

Белла, - мама, как это хорошо».

Тео смотрела на склоненную к лютне, черноволосую голову Марты и, помолчав, ответила

дочери: «Да, милая».

Марта закончила мелодию ласковым перебором, и, было, протянула лютню девушке, как у

входа на террасу кто-то захлопал в ладоши.

Женщины мгновенно поднялись и застыли в низком поклоне.

- Ваша дочь, Тео-сан, прекрасно владеет бивой, - даймё поглядел на девочку и нежно

сказал: «Ты можешь взять ее себе, Марико-сан, это мой подарок».

- Ваша светлость, - девочка покраснела и присела. «Большое, большое вам спасибо».

Масамунэ-сан посмотрел на мягкие, украшенные цветами волосы, на темные,

миндалевидные глаза и вздохнул про себя: «Что делать, я ведь обещал Масато-сан».

- Ну что ты, - отмахнулся он. «А сейчас начнется представление, так что давайте посмотрим

на сцену».

Он подошел к Тео, и, вдохнув запах роз, шепнул: «Мне бы хотелось, чтобы вы зашли в мой

кабинет, Тео-сан».

Женщина побледнела, и даймё улыбнулся: «Нет, нет, с вашими девочками все будет в

порядке, тут совершенно безопасно. Выйдите в большой коридор, вторая дверь направо.

Там открыто. Пожалуйста, - добавил он.

Она повела носом – пахло сосной и еще чем-то, свежим, будто тростником. Темный,

уходящий вдаль, коридор, освещали редкие факелы, из сада доносился смех и резкие,

высокие голоса актеров.

Тео положила руку на крест и, толкнула тяжелую, резную дверь.