o c24ec28d571a6d65

- Смотри, что я тебе принес, - Масато разложил на татами книги. «Я сам по ним учился, это

миссионеры издают в Нагасаки, словарь и учебник японского языка».

Тео ахнула и нежно коснулась переплетов. «Как хорошо, и детям тоже легче станет. Тут есть

христиане? – удивленно спросила она.

- И даже много, - улыбнулся Масато. «На юге, в Нагасаки, в Эдо, даже некоторые даймё

приняли христианство, говорят. К нам сюда пока не приезжали проповедовать, но мы, же

далеко, на севере. Масамунэ-сан знает, что я христианин, - он помолчал. «Правда, я очень,

давно не был в церкви, - Волк внезапно усмехнулся. «С тех времен, как мы из Тюмени ушли.

Но молитвы я помню, каждый день говорю».

Жена вдруг покраснела, и Волк, взяв ее за руку, сказал: «Ну, если Господь нам такой

подарок сделает, то уже не беспокойся – я сам съезжу в Нагасаки и привезу сюда святого

отца – окрестить ребенка. А где девочки? – оглянулся он.

- Сейчас у них каллиграфия, потом музыка, а потом – танцы, - Тео рассмеялась. «Они все

время занимаются, я и не вижу их вовсе».

- Ну, как и Данилка, у того фехтование , а потом я всю молодежь забираю к озеру – будем

плавать учиться, пока тепло на дворе. Хотя ему что учиться – он, как рыба плавает, весь в

меня, - он обнял жену и спросил: «Хочешь, я нам чай накрою в общей комнате?»

- Да я и сама, - запротестовала Тео.

- Мне будет приятно, - тихо ответил Волк. «Я ведь так давно тебя не видел, любовь моя, а ты

мне снилась, - почти каждую ночь. Так что теперь, раз уж я здесь, и даймё обещал меня до

осени никуда не посылать – мы будем вместе столько, сколько можно. Завтра я тебя увезу в

горы на пару дней, - он коснулся губами ее маленького, теплого уха. «Там у меня домик, у

водопада, простой, но в красивом месте».

- А что мы там будем делать? – лукаво спросила жена.

- Читать стихи и любоваться окрестностями, что же еще? – недоуменно ответил Масато, и

они счастливо рассмеялись, - в один голос.

Уже сидя за низким столиком, следя за его руками, взбивающими чай, Тео спросила: «А тут

бывает снег?»

- Конечно, - удивился Масато. «Тут север, горы, зима холодная. Знаешь, самое приятное –

это сидеть вокруг котацу, очага, на террасе и смотреть, как снегопад заметает деревья в

саду».

- Дети никогда не видели снега, - Тео приняла от него чашку. «То есть Данила с Мартой

видели, но маленькими, они не помнят, а Белла – никогда, она очень хочет посмотреть».

- Ну, вот и увидит, - Тео подождала, пока муж поставит на стол чайник и медленно

проговорила, глядя на него: «Помнишь, я рассказывала тебе о своем дяде троюродном? Ну,

тот, за которого, я должна была выйти замуж? Белла – его дочь. Он погиб там, - Тео указала

на восток,- на морях. И его сын тоже, они вместе плавали».

- Я же тебе говорил, - Масато потянулся, - и взял ее за руку, - твои дети, - это мои дети, мне

все равно, любимая, хоть бы их у тебя не трое было, - а, - он улыбнулся, - десяток.

Тео взглянула в нишу, где висел изукрашенный цветами свиток. «Я сказала об этом, - она

сомкнула кончики пальцев, - ему. Он всегда ненавидел отца Беллы, они были врагами. Он

думал, все эти годы, что Белла – его дочь».

- Следует взвешивать каждое слово и неизменно задавать себе вопрос, необходимо ли то,

что собираешься сказать, - после долгого молчания, сказал Масато. «Это один из заветов

самурая».

Волк подумал и, вздохнув, продолжил: «Вряд ли он сделает что-то. Тут охрана, безопасно,

даймё с ним уже расплатился за корабль – его сюда просто не пустят. Но надо поговорить с

Беллой».

- Она же еще маленькая! – попыталась возмутиться Тео.

- Надо, - повторил муж. «Когда вернемся с гор, поговорим. Если тебе трудно, то могу я».

Тео нашла его руку, и, прижавшись к ней щекой, попросила: «Давай вместе, хорошо?»

- Конечно, - он поцеловал смуглую, приоткрытую воротником кимоно, шею и поднялся:

«Спасибо за чай, увидимся тогда вечером, счастье мое».

Себастьян посыпал песком чернила и потянулся. «Вот так, сучка, - почти нежно сказал он,

перечитывая записку, - будешь знать, как водить меня за нос. Ну, осталось еще кое-что

сделать – и можно будет сниматься с якоря. Ветер западный, дорога известная, - до

Акапулько дойдем играючи. А там уже – он хищно улыбнулся, - все будет в моих руках.

Капитан отомкнул железный шкап, и взвесил на руке мешки с золотом. «Щедро все-таки

даймё со мной расплатился, - подумал он. «Ну и славно, а то знаю я святых отцов в Риме, -

если им не заплатишь, как следует, то они аннулируют брак как раз к моей смерти».

Он взял шпагу, и, выйдя на палубу, велел помощнику: «Очистите ту маленькую кладовую в

трюме, и будьте готовы сниматься с якоря, как только я вернусь».

Вискайно отсчитал золото и озабоченно спросил у писца, восседавшего за чисто

выскобленным столом в лапшевне: «Ты уверен, что все правильно?»

Тот ответил на бойком испанском языке: «Пятый год вашим морякам перевожу, господин, не

беспокойтесь, все, как вы и сказали». Он сладко улыбнулся и кивнул головой на узкую

лестницу сзади: «Может быть, капитан хочет развлечься?».

- Капитан уже развлекается, - ухмыльнулся Вискайно, и, забрав записку, осторожно положил

ее в карман.