o c24ec28d571a6d65

там, в замке, по саду набегались, что Белла еще в возке задремала. И что это родители

отдельно едят, интересно? – удивилась девочка.

- Чтобы нашу болтовню не слушать, - улыбнулся брат. «Особенно – твою».

- Сейчас палочкой тебе глаз выколю, - задумчиво сказала сестра.

- Ну и буду как даймё, а он тебе нравится, - расхохотался Дэниел и уклонился от брошенной

в него салфетки.

Он стоял под окном и слушал голоса детей. Масато не все понимал – хоть он и знал немного

испанский, от торговцев и моряков, что приезжали сюда, на север, - но ему было достаточно.

Он нежно улыбнулся и подумал: «Да, там комнат много, у Федосьи с девочками будет своя

половина, как положено, а мы с Данилкой будем вместе. Ну, впрочем, что нам – дома мы

только обедаем, и ночуем. Ночуем, да».

Он вспомнил ласковый шепот жены там, в замке, и глубоко вздохнул: «Увезу ее в горы на

пару дней, зря я, что ли, домик у водопада купил? Данилка присмотрит за сестрами, да и

служанки тоже, а мы побудем вместе. Скорей бы, Господи».

- Себастьян, - сказала Тео, когда служанки ушли, разлив чай, - я от тебя ухожу и забираю

детей. Мой первый муж жив, он здесь, начальником охраны и разведки у даймё. Надеюсь, -

она добавила, снимая с пальца золотое кольцо, - ты поймешь.

Вискайно посмотрел на блеск металла посреди лакированного столика и тихо ответил: «Ты

выбрасываешь десять лет жизни ради человека, которого ты не видела все это время?»

Жена встала, и, глядя прямо на него, откинув голову, презрительно улыбнулась: «Он – отец

моего ребенка».

- Я тоже, - Себастьян поднялся и, раздвинув перегородку, посмотрел на сияние луны. «Какое

лето хорошее в этом году, - подумал он. «Обратно будет легко идти, надеюсь». Он

обернулся, и, вздохнув, проговорил: «Хорошо, я вижу, что я, - он помолчал, - тебе не нужен.

Ладно, - он сцепил пальцы, - поеду в Рим, иначе наш брак никак не аннулировать. Но, видит

Бог, Тео, я любил тебя все эти годы, и детей – тоже, и ты не можешь запретить мне

попрощаться с ними».

- Не забудь сказать Дэниелу, что ты в него стрелял, а Марте – что ты убил ее отца, -

издевательски заметила жена, и вышла, запахнув шаль на прямой, недрогнувшей спине.

Она прислушалась – Дэниел и Марта смеялись. Тео перекрестилась, и, толкнув дверь,

встала на пороге.

- Мама, что случилось? – обеспокоенно поднялся мальчик. «Почему ты такая бледная?»

- Твой отец жив, Дэниел, - тихо сказала женщина. «Он здесь, ждет. И я, - добавила она,

увидев темные, испуганные глаза Марты, - ухожу к нему. Ты, доченька, конечно, можешь

остаться с папой, если хочешь, - она подошла и коснулась мягких волос девочки.

Себастьян, стоя у закрытой двери, услышал высокий, презрительный голос: «Ты

предлагаешь мне жить с человеком, который убил моего отца и стрелял в моего брата?»

- Откуда, - ахнула Тео, комкая край шали, - откуда ты знаешь?

- Ты сядь, мамочка, - ласково сказал Дэниел, опускаясь на татами. «Сядь. Мы с Мартой все

вспомнили, еще там, - он махнул рукой на восток, когда потерялись в джунглях. Мы просто

не говорили, потому что думали, что ты все забыла, что ты его любишь...

Тео расплакалась, и, обняв детей, вытирая лицо шалью, проговорила: «Бедные вы мои, я-то

думала, - зачем вам знать, я не хотела, чтобы вы страдали...»

Себастьян до боли сжал руки, и вдруг увидел стоящего у входа в дом человека – выше его

на две головы, широкоплечего, с мечами самурая. Он отвернулся, уходя, и успел вдохнуть

свежий запах хвои и трав, - человек, пригнув голову, шагнул в комнату, где была Тео с

детьми.

Дэниел вскинул глаза и сказал: «Отец? Ты мой отец?»

Волк не видел никого вокруг – он смотрел в лицо сыну, и вдруг вспомнил себя,

четырнадцатилетнего. «Что ж я тогда делал? Да, кошельки резал на Москве, - смешливо

подумал он. «Ну, уж нет, Данило Михайлович таким заниматься не будет, не будь я Масато-

сан».

Он мягко поклонился, и спросил у жены: «Можно присесть?»

- Конечно, - испуганно сказала Тео. «Прости, надо было сразу тебе предложить…»

- Надо было, - усмехнулся Волк, и, опустившись на татами, сказал, подбирая слова: «Да,

сынок. Меня зовут Оками Масато, я начальник личной охраны и разведки его светлости

дайме».

- Ты самурай? – восторженно спросил подросток. «И у тебя есть доспехи, как у даймё, и ты

умеешь стрелять из лука?».

- Все это и много больше, - Волк взял чашку и попросил: «Тео-сан, налей мне, пожалуйста,

чаю».

Марта сидела, раскрыв рот, оглядывая его скромное, красивое кимоно серого шелка, с

вышитыми журавлями, и вдруг сказала: «Давайте я».

- Спасибо, Марико-сан, - Волк посмотрел на девочку и улыбнулся: «Можно тебя так

называть?».

- Конечно, папа, - она одним легким движением наклонила расписанный чайник, и Волк, на

мгновение, закрыв глаза, подумал: «Господи, спасибо тебе».

Белла спала, подложив нежную ладошку под щеку. Себастьян остановился над футоном, и,

поправив его, ласково шепнул: «Ну все, доченька моя, скоро поедем домой, в Картахену, и

будем всегда вместе».

- Не тронь ее, - раздался с порога ледяной голос Тео. «И выйди отсюда. Переночуешь где-

нибудь, в городе, завтра утром мой муж присылает конвой охраны, чтобы отвезти нас в

замок. Мы будем жить рядом с его светлостью даймё».