О духовных явлениях в искусстве и науке

³⁰ Врач должен научиться познавать это внутреннее небо. «Ибо если небо ведомо ему лишь извне, он пребудет астрономом и астрологом; а вот если он соотнесет оный порядок с человеком, то познает два неба. Сии два наделяют врача сведениями о той части, на кою воздействует верхняя сфера. Эта [часть?] должна присутствовать без немощи у самого врача, дабы мог он познать Caudam Draconis в человеке, разглядеть Arietem и Axem Polarem, Lineam Meridionalem[85], Восток и Запад». «Из внешнего мы учимся познавать внутреннее». «Посему есть в человеке твердь, как на небесах, но не цельная; оных две. Ибо длань, отделившая свет от тьмы, и длань, сотворившая небо и землю, совершила то же самое в микрокосме внизу, забрав сверху и замкнув в кожу человеческую все, что есть на небе. По этой причине внешние небеса есть проводник к небесам внутри. Каков же тогда врач, не ведающий неба внешнего? Ведь мы живем на том же небе, и оно раскинуто перед нашим взором, тогда как небо внутри нас – не перед глазами, а за ними, и потому мы не можем его видеть. Кто способен зреть сквозь кожу? Никто»[86].

³¹ Невольно вспоминается кантовское изречение – «звездное небо надо мной и нравственный закон во мне»[87]– тот «категорический императив», который, говоря психологически, занял место Heimarmene (принуждения от звезд) стоиков. Не может быть никаких сомнений в том, что Парацельс пребывал под влиянием герметического представления о «небе вверху и небе внизу»[88]. В своих рассуждениях о внутреннем небе он сумел узреть вечный изначальный образ, заложенный в нем самом и во всех людях, воспроизводимый всегда и всюду. В каждом человеческом существе, говорит он, есть особое небо, цельное и нерушимое. «Дитя, будучи зачатым, уже наделено небом»[89]. «Как великое небо раскинуто, так оно запечатлевается при рождении»[90]. У человека есть «Отец небесный, а также воздушный, он как дитя, сотворенное и рожденное из воздуха и из тверди». Linea lactea

[91]прочерчен на небе и в нас. «Galaxa пролегает сквозь чрево»[92]. Полюса и зодиак также находятся в человеческом теле. «Необходимо, – говорит он, – чтобы врач распознавал асценденты, конъюнкции, экзальтации[93] и прочие положения планет, чтобы понимал и знал все созвездия. Если он познает все внешне в Отце, то, следовательно, он будет знать их в человеке, пускай число людское столь велико, и будет знать, где найти небо с его соответствием в каждом из нас, отыскать здоровье и болезнь, начало, конец и смерть. Ибо небо есть человек, а человек есть небо, и все люди суть одно небо, а небо – всего один человек»[94]. Упомянутый «Отец небесный» – само звездное небо. Небо – homo maximus, а небесное тело – воплощение homo maximus в индивидууме. «Человек рождается не от человека, ибо первый человек не имел прародителя, но был сотворен. Из сотворенной материи вырос

Limbus[95], а из Limbus был сотворен человек, коий в нем и остался. А раз так, то его надо постигать через Отца, а не через себя самого, потому что он заключен в кожу (и через оную никто не может видеть, и происходящее внутри скрыто). Ибо внешнее небо и небеса внутри – суть одно, но состоят они из двух частей. Как Отец и Сын – это двое [стороны единого Божества], так и анатомия одна [с двумя сторонами]. Кто познает одно, тот познает и другое»[96].

³² Небесный Отец, homo maximus, тоже может заболеть, и это позволяет врачу ставить диагнозы человеку и давать прогнозы. Небеса, говорит Парацельс, сами себя лечат, «как собака зализывает раны». Но человек на это не способен и потому должен «искать средоточие всех болезней и здоровья в Отце и помнить, что один орган подвластен Марсу, тот – Венере, а тот – Луне» и т. д.[97]

Это, очевидно, означает, что врач должен диагностировать болезнь и здоровье исходя из состояния Отца, или небес. Звезды являются при этом важными этиологическими факторами. «Всякая зараза начинается со звезд, а от звезд затем проникает в человека. То есть если небо заразно, то зараза обживается в человеке. Небо вовсе не входит в человека, – не следует на сей счет говорить глупости, – но звезды в человеке, как заповедано Господом, воспроизводят то, что небо начинает и рождает извне, и потому оно проникает в человека. Так солнце сияет сквозь стекло, а луна освещает землю, но их свет не вредит человеку, не растлевает его тело и не вызывает болезни. Само солнце не нисходит на землю, а звезды не входят в человека, и лучи их ничего не дают человеку. К тому призваны Corpora[98], а не лучи, иначе Corpora Microcosmi Astrali[99], переносящие природу Отца»[100]. Астральные тела соответствуют ранее упомянутому corpus sydereum или astrale. В другом месте Парацельс говорит, что «болезни исходят от Отца»[101], ведь жук-древоточец не порождается деревом.