О духовных явлениях в искусстве и науке

³⁷ Помимо изучения алхимии и астрологии врач должен быть и философом. Что Парацельс подразумевал под словом «философия»? В его понимании это было некое учение, ничуть не похожее на нынешние представления. Для него философия была, если угодно, «оккультной». Нельзя забывать, что Парацельс был истовым алхимиком до мозга костей и что его «натурфилософия» проистекала не столько из размышлений, сколько из опыта. В алхимической традиции philosophia, sapientia и scientia[118]считались, по сути, одним и тем же. Да, их воспринимали как абстрактные идеи, но почему-то воображали, неким диковинным образом, как частично материальные – по крайней мере, как принадлежащие материи[119] – и обозначали соответственно. Потому-то они представали в форме ртути (или Меркурия), свинца (или Сатурна), золота (или Aurum non vulgi), соли (или sal sapientiae), воды (или

aqua permanens)[120], и т. п. Эти субстанции считались тайными, и сама философия тоже признавалась тайным учением. На практике это означало, что философия как бы скрывалась в материи и могла быть выявлена[121]. Перед нами, совершенно очевидно, психические проекции, то есть примитивное состояние ума, еще достаточно широко распространенное во времена Парацельса, и главным признаком такого ума является бессознательное тождество субъекта и объекта.

³⁸ Эти подготовительные замечания могут помочь нам понять вопрос Парацельса: «Что есть природа, кроме философии?»[122]«Философия» – в человеке и вне человека. Она подобна зеркалу, которое сочетает в себе четыре элемента мироздания, ибо в них-то и отражается микрокосм[123]. Последний познается по «матери»[124], то бишь по стихийной «материи». На самом деле существуют две «философии», которые относятся к низшей и высшей сферам бытия. Низшая философия изучает минералы, тогда как высшая обращена к astra

[звездам]. Ясно, что здесь он подразумевал астрономию, из чего можно заключить, что разделение между философией и scientia было почти мнимым. Все становится наглядным, когда мы узнаем, что философии надлежит говорить о земле и воде, а астрономии – о воздухе и огне[125]. Как и философия, scientia присуще от рождения всем живым существам, а потому, скажем, грушевое дерево порождает плоды лишь благодаря этому scientia. Это скрытое в природе «влияние», и требуется «магия» для раскрытия тайны. «Все остальное – суетное заблуждение и безумие, зачинающие фантазмы». Дар scientia подлежит «алхимической возгонке до наивысшей степени»[126], то есть его нужно перегонять, сублимировать и очищать, подобно химическому веществу. Если врачу неведомо «scientia природы», он «станет только кашлять и лепетать, но ничего не будет знать наверняка»

[127].

³⁹ Ничуть не удивительно поэтому, что философия предполагает деятельный труд. В трактате «Fragmenta Medica» читаем: «В философии заключено познание, полная глобула, и достигается оно посредством practica… Ведь философия есть не что иное, как practica globuli или sphaerae[128]… Философия учит распознавать силы и свойства земного и водяного… и потому, рассуждая о философии, скажу, что есть философы на свете и есть философ в человеке, ибо один философ принадлежит земле, другой воде» и т. д.[129] В человеке таятся и «философ», и «алхимик», которым, как уже отмечалось, олицетворен чревом. Та же философствующая функция выявляется в земле и может быть из нее «извлечена». Practica globuli

, упомянутая в тексте, означает алхимическую обработку massa globosa, или prima materia[130] – тайной субстанции; следовательно, философия есть фактически алхимическая процедура[131]. Для Парацельса философское познание являлось деятельностью объекта, потому он и говорит о «бросании»: объект «отбрасывает» свое значение в человека. «Дерево … дает имя дереву без [помощи] алфавита»; оно называет себя и содержит себя, как и звезды, в каковых заключены их собственные «небесные суждения». Посему Парацельс может утверждать, что «Архасий»[132] в человеке «притягивает к себе scientiam atque prudentiam»[133]. Более того, он смиренно и откровенно признается: «Разве человек способен что изобрести из себя или через себя? Этого мало, чтобы залатать хотя бы дырку на штанах»[134]. А еще целый ряд врачебных искусств преподается «бесами и духами»[135].