О счастье физической любви: как обогатить свою сексуальную жизнь

Ребенка при контакте с плотской жизнью взрослых шокирует то, что родители не учитывают его присутствия, ибо вступили в мир страсти, где властвует насилие.

Еще одна пациентка, чья история детства похожа на историю Марии, стала во взрослом возрасте гомосексуалкой, ибо испытала еще более тяжкое потрясение. Можно считать, что она не нашла иного способа уйти от насилия, которое переживала каждую ночь, слыша крики родителей, ибо такое поведение характерно для гетеросексуальных страстей.

Травмы приводят к более или менее долгой и серьезной фригидности, могущей быть внешне символической, поскольку главная и первостепенная проблема есть отрицание существования ребенка.

Одна женщина, у которой в молодости были очень серьезные проблемы с фригидностью, рассказала мне поучительную историю. Она жила вместе с матерью в большом доме, окруженном садом. Ей было двенадцать лет. Ее мать посещала друзей, супружескую пару, и она вспоминает, насколько ценила женщину из этой пары. То была нежная мать, заботящаяся о своих детях.

Ее мать и муж этой женщины вступили в связь. Она не знает, долго ли она длилась, но помнит, как однажды летним днем мужчина пришел к ним. Девочку отправили гулять в сад. Ее мать и муж приятной дамы – ей было больно и потому, что они обманывали такую женщину, – довольно надолго заперлись в доме. Она забыла, когда ушел этот господин, и не видела, как они прощались. Но когда вернулась в дом, то увидела платье матери на кресле в гостиной, у него был разорван корсаж.

Платье, разорванное любовником матери, она в этом не сомневалась, выставленное напоказ – ведь ему нечего было делать в гостиной, – было свидетельством силы желания и тут же стало символом грязи. Грязи матери, а значит, грязи плотской любви.

Надо также указать на еще один вид травм, который происходит из желания превратить ребенка в поверенного своей сексуальной жизни. Речь может идти о внебрачных связях, которые ставят ребенка в ложное положение перед вторым родителем, поскольку делают его сообщником более или менее тайного предательства.

Случается, что подростки, буквально взятые за горло этим сексуальным промискуитетом [53] , приправленным предательством, не находят слов, чтобы выразить масштаб своего потрясения, и бегут из дома.

И наконец, последний пример травм без контакта: визуальный инцест!

Пятидесятилетняя Эмилия на грани развода, ибо она почти никогда не испытывает плотского желания. До сих пор ее муж проявлял большое терпение, но симптомы фригидности только усилились за последние годы. Кроме того, у нее плохие отношения с телом мужа и даже с собственным телом. Она говорит, что открыла для себя клиторное самоудовлетворение в возрасте двадцати восьми лет.

Я использую уже изложенный принцип: «Если ваше тело вам не принадлежит, значит, оно принадлежит кому-то другому. Давайте искать!» Пациентка рассказывает мне ужасную историю инцеста, который, однако, никогда не сопровождался никакими физическими контактами.

Эмилия провела почти все детские каникулы у бездетных дяди и тети. Вскоре, она не помнит, когда именно, ее дядя начал на нее посматривать, а вернее, она ощущала на себе взгляд дяди. Даже будучи маленькой, она понимала, что этот взгляд «ненормальный», что он брал ее в плен, душил ее. Поэтому она целыми днями старалась избегать его.

Но однажды, когда она уже была подростком, дядя отыскал ее на террасе, где она загорала в купальнике. Он облокотился на балюстраду перед ней и сказал всего одну фразу: «Ты красива!» Потом его глаза замутились, а по телу пробежала судорога.

Она ничего не соображала в вопросах секса, но поняла, что он испытал удовольствие. И тут же ощутила себя загрязненной, окончательно загрязненной последним взглядом, в котором сконцентрировались все те взгляды, которые он бросал на нее с детства. Этот проникающий взгляд в конце концов овладел ею, нагнал ее во взрослой жизни. Конечно, по сравнению с подлинным инцестом речь может идти лишь о микротравме, но и она приводит к болезненному ощущению загрязнения. Эмилия стала фригидной, и этот симптом длился тридцать два года!

В этом и в подобных случаях начало лечения состояло в противостоянии насильнику – в реальности, – чтобы потребовать у него отчета и предупредить семью, что в ее рядах есть опасный индивидуум, чтобы защитить следующие поколения маленьких девочек.

Сексуальный расцвет индивидуумов не играет особой роли в нашем обществе. Так в истории девочки из вагончика, у нее оставалось всего три года с момента последних фактов, чтобы подать жалобу на деда. Сколько лет он трепал ее за грудь? Она не помнит… Но уже слишком поздно предпринимать что-либо против него.

В случае изнасилования жертвы могут подавать жалобы до двадцати восьми лет. Ко мне часто за консультацией приходили те, кому исполнилось двадцать восемь лет и несколько месяцев. Они знают (подсознательно), что не могут предпринять никаких юридических действий против насильника. И говорят, что в любом случае не найдут в себе сил, чтобы выступить против него.