О счастье физической любви: как обогатить свою сексуальную жизнь

«В стране Кунтала царь Шатакарни Шатавахан причинил смерть великой царице Малаваяти, ударив ее “ножом” (еще один вид удара). […] Невозможно счесть количество неосторожных мужчин, не знающих правил, когда они в эротическом ослеплении не задумываются о последствиях своих поступков» [74] .

С коммерческой точки зрения удачным оказался выбор «эротического трактата», а не «трактата по садомазохизму».

Эротика означает просто-напросто то, «что пробуждает желание» [75] , а это понятие очень личное, субъективное. Оно сравнимо с анекдотами, которые не каждого могут рассмешить. Для некоторых так называемые эротические истории являются отвратительными, даже возмутительными.

В общем, можно сказать, что эротика противоположна порнографии в том, что касается обнаженного тела.

Эротика есть частичное открывание наготы, которая сохраняет долю тайны и дает волю воображению. Эротика – это то, о чем намекают. Именно поэтому есть люди, которые раздеваются не полностью, когда занимаются любовью. На японских эротических гравюрах любовники зачастую полностью одеты и показаны лишь части их детородных органов. (Конечно, есть исключения.) На этих эстампах изредка видно легкое страдание от наслаждения, которым подернуто лицо женщины.

По мнению Жоржа Батая [76] , писатель Мишель Лейри рассматривает эротику как «опыт, связанный с жизнью, а не как объект изучения науки, ибо это страсть, а вернее, поэтическое созерцание».

Эротика также связана с красотой. Я думаю об индусках, которые купаются в реке в сари, а когда выходят из воды, шелковая ткань облегает их тело, демонстрируя их формы.

Далекая от намека порнография занимается эксгибиционизмом. Она использует крупный план детородных органов в разгар действия, словно записывается хирургическая операция. Кстати, я почти это видела в фильме [77] , который некоторые критики не сочли порнографическим, хотя следует спросить – почему? Зрелище, как Рокко Сиффреди, порнозвезда, натягивает презерватив, вызывает у меня легкую тошноту, словно мне приходится пользоваться одной зубной щеткой с совершенно незнакомым человеком.

Это правда, мне незнаком этот тип! Я не знаю, кто он в жизни! И его демонстрации мускулов никак на меня не действуют! Кстати, доверюсь вам – в первый и последний раз, – меня по-настоящему волнует только тот мужчина, который, придя домой, начинает с того, что выносит мусор [78] .

Наблюдать за такими подробностями жизни хотя бы и на экране есть настоящее принуждение. Мне даже кажется насилием, когда я оплачиваю билет в кино, чтобы оказаться в положении вуайера (женского рода этого слова нет, поскольку женщины редко ими становятся) и психосексолога, поскольку, конечно, у дамы есть проблемы с фригидностью, что раздражает меня, когда я сталкиваюсь с этим вне рабочего времени. Я сократила для себя время сеанса и ушла через полчаса.

По поводу эротического намека я прочла [79] очаровательную историю позиции – она заинтересовала бы моего маленького араба, – пришедшую из Андалузии (Испания) и датированную XI веком. Женщина восклицает: «Положение, которое я предпочитаю? Когда соединяются браслеты на моих щиколотках с серьгами на ушах!»

Что доказывает, андалузские женщин в те давние времена носили на щиколотках браслеты, как индуски, и умели выражать свои желания с завидной гибкостью конечностей и ума! Потом этот край рухнул в христианство мрачных тенденций.