О театре и не только

Директор маслозаводика Шаламов был интернационалистом и скрытым «врагом» системы и партии. Его сняли с Путиловского завода в Ленинграде, исключили из партии, сослали в Сибирь, в дыру и как грамотного поставили руководить этим заводиком. К Евгееву директор относился хорошо. Однажды он пробросил у ледника: «Ничего Евгеев, скоро все изменится. Ты, потерпи, калмык. Вы народ терпеливый, трудолюбивый». Евгеев обалдел от сказанного и высказал свое удивление моей маме. Она только сказала: «Молчи. Никому больше не рассказывай!». Через два года умер Сталин.

Эта часть из окрошки воспоминаний и взаимовыручки соплеменников. «Урон государству» от нескольких горстей зерна и нескольких кружек закваски не сравнить с тем моральным и физическим уроном, который был нанесен государством калмыцкому народу.

Зэма

Случай с 15-летней соплеменницей Зэмой произошел в середине 20 века в Сибири. Сейчас бы за случившееся наказали. Но тогда были другие правила игры с нами, выселенными. Усатый с трубкой еще был жив и держал выселенных в ежовых рукавицах. Невидимый страх, как кислород, присутствовал не только у выселенных.

А в 2012 году встретилась в Элисте знакомая с 15-летней веселой, красивой хохотушкой внучкой. И в моем захламленном мозгу, из подсознания выскочил эпизод, случившийся с соплеменницей в Сибири, похожей на внучку знакомой. Это когда я ничего не знал про даунов и мчась без оглядки из Сибири увидел на какой-то станции пацана со странным лицом. А потом увидел в Элисте, а позже в Ленинграде, и подумал, что этот пацан преследует меня. Я, естественно, рассказал про странное наваждение, а мне объяснили, что это – дауны, которые есть в каждом городе и они все похожи.

С сибирской, юной, красивой хохотушкой соплеменницей произошла драматическая история, в которой виновник не был наказан. Времена были не те. Мы, выселенные, были бесправны, и искать справедливости в те "гуманные" времена было бесполезно. Сейчас какие-то истории, произошедшие в Сибири кажутся неправдоподобными и сознание наших современников не воспринимает адекватно. Но было.

Вот что я помню из отрывочных рассказов мамы и отца этой юной красавицы. Как я уже писал, мы жили в деревне Верх-Ича Куйбышевского района Новосибирской области. У нас постоянно кто-нибудь жил из соплеменников. И вот остановились отец с дочкой. Отца звали Байгуш, а дочку Зэма. Она была старше меня года на три. Училась в 8 классе. Лицо красивое, не бытовое. Позже, в Элисте я увидел на картинах нашего мастера Гаря Оляевича Рокчинского таких юных красавиц.

В сентябре, нас, школьников, отправили на уборку урожая. И приехали городские на уборку урожая. Были в те времена такие акции: "Коммунизм надо строить с хлебом, а не только духовный рост". Городские были раскованные, веселые, хорошо одетые, без фуфаек, без сапог, с аккордеоном. Среди этой городской ватаги выделялся Филька Рафинад. Фамилию его никто не знал, и он откликался на кличку "Рафинад" и не обижался. Был заводилой, душой городской бригады. Вечером, после работы, брал аккордеон и пел какие-то странные песни:

Как родился я на свет

Дал вина мне старый дед

И с тех пор всю жизнь мою

Я вино как воду пью!

Или:

Соломон Исакович, вы мне извините

У вас из кармана две бутылки видно.

Две шаги налево, две шаги направо

Шаг вперед и две назад! и т.д.

Нам, пацанам, после песен о Родине и "Широка страна моя родная" Филькин репертуар нравился. После прелюдии с песнями девчушки кричали: «Филька, танцы!». И Филька наяривал какие-то фокстроты и вальсы. После танцев какую-нибудь доярку или молодых школьниц кадрил, отказа не было. Заметил, что Филька начал обхаживать нашу Зэму. Однажды Зэма с Филькой пошли с культстана в поле. А бабы говорят: «Борька, смотри за своей Зэмкой, а то Филька-пустобрех живо околпачит ее». Я молчал. "А у вас что, все калмычки такие красивые?» – а я, не смышлёный, не мог ничего ответить. Это сейчас бы лапши навешал и этнос возвеличил. Вдруг услышали голос Зэмы. Бабы: «А ну, Борька, беги с пацанами! Что там Филька вытворяет?!». Прибежали с пацанами, а Зэма вырывается из рук Фильки. Увидев нас Филька стал высвобождать ремень из штанов и заорал. Мы в рассыпную, а Зэма побежала на культстан.

Прошла неделя. А Филька не терял время, приручал к себе Зэму, а она уже не так дичилась его, но в поле они уже не ходили. Прошла еще неделя, в 5 вечера городские должны уезжать домой.