Читаем Оазис человечности. Часть2. Власть фортуны полностью

Они прошли во внутренний дворик тюрьмы. Его чистое убранство не могло ввести в обман: везде мерещились тени страдальцев, и слышался трупный запах, которым здесь все прямо-таки пропиталось насквозь. Можно было живо себе представить, как из норы той пещеры, что была спуском в подземелье, волокли очередной труп, зашивали в тухлые тряпья. И после либо сжигали, либо бросали вниз со скалы в Тибр.

Аврора шла следом за Сервием, смотря себе под ноги: ей хватало одного взгляда, случайно брошенного на строения смерти, возвышавшиеся по сторонам, с людьми в черных, как смоль балахонах.

Втроем они подошли к решетке, отгораживающей двор от входа в подземелье. Какой-то страж с мрачным лицом отворил им, такие же мрачные прутья пропали, и они продолжили безрадостный путь. Шли они в полном молчании: среди такого окружения никому и не хотелось говорить ни слова – а вдруг они могли, помимо воли, силой удержать здесь человека, ненамеренно их обронившего, – и тогда его участью станет провести здесь остаток своих дней.

Когда перед ними из полутьмы выросли каменные ступени, ведущие глубоко вниз, начальник с помощью одного стража достал откуда-то из ниши в стене три факела и зажег их. Пока он проделывал эти нехитрые действия, Аврора осмотрелась. Безысходность сквозила во всем; она чувствовала себя, как птица, заточенная в клетку после свободных просторов чистого неба. Факелы начали гореть тихим мерцающим пламенем, то вырывая из тьмы смутные очертания, то вновь отдавая их в ее владенье.

Спуск был недолог, но он чуть не закончился трагедией: Аврора едва не рухнула на самый низ, заодно забрав с собой всех остальных, если бы не Сервий, шедший впереди нее. В самый решительный миг он успел напрячь крепкое плечо, и затем, развернувшись, поддержать ее. А во всем оказались виновны душераздирающие стоны и вопли, в одночасье вырвавшиеся, словно из полсотни глоток. Начальник извинился, что забыл предупредить об этом: сам он за много лет, что провел здесь, так свыкся, что не обращал на это ни малейшего внимания.

– Виноват. Совсем забыл: на новичков это всегда действует угнетающе, – пробасил он, и они пошли дальше.

Люди из другого мира погружались во мрак. Как тяжело было не внимать бесчисленным голосам, взывавшим из трясины горя! Когда ступени закончились, и пред ними предстал длинный коридор, Аврора пожалела: лучше б ступени еще продолжались: тогда б она думала, что то было худшее, что с ней могло приключиться.

От гробницы живых мертвецов, которых сюда загнал беспощадный рок или жестокость людская, веяло холодным ужасом, разило бездушием и бесчеловечностью, царившим здесь. Авроре стало дурно. Отовсюду несся отвратительный смрад, как от разлагающихся тел, хуже, чем в цирке из загонов животных. Вдобавок ко всему здесь стоял пронзительный холод, и зима наверху могла бы теперь показаться сущим летом. Высокий потолок не освещали тусклые факелы, но с него то и дело падали увесистые капли воды, сочащиеся между камнями откуда-то сверху. Начальник пояснил, что подземелье вытесано под небольшой подземной речкой, вот вода и проникает сюда.

– Какой же здесь стоит жуткий холод и непереносимая вонь! – зябко прошептала Аврора. – Как же здесь можно не то, что выжить, а хотя бы не замерзнуть?

– Хм… Ну, скажем, выжить здесь довольно сложно, но не замерзнуть можно: заключенные скоро приходят к тому, что согреваться вполне можно в своих же отбросах. Поэтому здесь и стоит такой не самый приятный запах. Но это, поверьте, далеко не самое неприятное здесь… Идемте же.

И они проследовали за начальником по коридору, минуя страшные клетки, в которых прикованными цепями к стене держались одичавшие люди. Многие из них внешностью своей походили на зверей: взлохмаченные, грязные, смрадно пахнущие, они мычали что-то нечленораздельное, издавая временами такие жуткие звуки, что походили то на рев, то на мычание, а то на хрип издыхающей собаки. Некоторые с лихорадочными глазами подскакивали, бросались к решеткам, скребя их длиннющими ногтями, и выли, изламывая их до самого основания. В других клетках, по другому Аврора не могла их назвать, люди в беспорядке валялись, оборванные, почти нагие, закрывая в безнадежном отчаянии руками головы, в бессилии проклиная недостижимые небеса и свою распроклятую жизнь. Некоторые, свернувшись в клубок, немощно смотрели куда-то невидящим взглядом, более не обращая внимания на все окружающее, казалось, отрешившись полностью от этого мира, уйдя из него бесследной тенью. А в одной клетке девушка, на свой страх и ужас, мельком увидала два каких-то сплетенных тела, булькающих и дергающихся, будто в смертных конвульсиях. Трепеща, не в силах вынести всего этого, она невольно схватила Сервия за край тоги и закрыла глаза.

Начальник тюрьмы шел с факелом впереди совершенно спокойно и был так же безмятежен, как будто при прогулке по весеннему лесу.

– Старайтесь не выказывать ужаса и отчаяния. Есть такие, что, подобно голодным псам, почуют ваш страх – в них же его с избытком накоплено; и они с радостью поделятся им с вами.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рассказчица
Рассказчица

После трагического происшествия, оставившего у нее глубокий шрам не только в душе, но и на лице, Сейдж стала сторониться людей. Ночью она выпекает хлеб, а днем спит. Однажды она знакомится с Джозефом Вебером, пожилым школьным учителем, и сближается с ним, несмотря на разницу в возрасте. Сейдж кажется, что жизнь наконец-то дала ей шанс на исцеление. Однако все меняется в тот день, когда Джозеф доверительно сообщает о своем прошлом. Оказывается, этот добрый, внимательный и застенчивый человек был офицером СС в Освенциме, узницей которого в свое время была бабушка Сейдж, рассказавшая внучке о пережитых в концлагере ужасах. И вот теперь Джозеф, много лет страдающий от осознания вины в совершенных им злодеяниях, хочет умереть и просит Сейдж простить его от имени всех убитых в лагере евреев и помочь ему уйти из жизни. Но дает ли прошлое право убивать?Захватывающий рассказ о границе между справедливостью и милосердием от всемирно известного автора Джоди Пиколт.

Джоди Линн Пиколт , Джоди Пиколт , Кэтрин Уильямс , Людмила Стефановна Петрушевская

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная зарубежная литература / Историческая литература / Документальное
Фараон Эхнатон
Фараон Эхнатон

Советский писатель Георгий Дмитриевич Гулиа (1913—1989), заслуженный деятель искусств Грузинской ССР (1943) и Абхазской АССР (1971), начинал свой жизненный путь не как литератор. В молодости он много лет проработал инженером на строительстве Черноморской железной дороги. И лишь в зрелом возрасте стал писать книги. Первая же его повесть «Весна в Сакене» получила в 1949 году Сталинскую премию. Далее последовали многие другие повести, рассказы, романы. Долгое время Георгий Гулиа был одним из руководителей «Литературной газеты». В этот период он обратился к историческому жанру, и из-под его пера вышли весьма интересные романы из истории древних народов – «Фараон Эхнатон», «Человек из Афин», «Сулла», «Омар Хайям».Публикуемый в этом томе роман повествует об эпохе царствования фараона Эхнатона (XIV век до н. э.) – одной из узловых эпох в истории египетской культуры. Это время богато гениями зодчества, ваяния и живописи. Но личность самого фараона-реформатора до сих пор остается загадкой. В мировой художественной литературе нет произведений об Эхнатоне и его времени. Роман Георгия Гулиа интересен оригинальной разработкой этой темы.

Георгий Дмитриевич Гулиа

Советская классическая проза / Историческая литература / Классическая литература