Об обращении с людьми

Князем, дали ему орден, писали к нему подложные письма от Державных особ, в коих его уверяли, что он, собственно, происходит от знатного рода, но в младенчестве увезен; что Султан Турецкий, неправым образом завладевший его зем­лями, умышляет на жизнь его; что в него влюбилась Грече­ская или Персидская Принцесса и пр. Забавные друзья, переодетые Посланниками, входили с ним в переговоры, словом, по прошествии нескольких лет бедняк сей действи­тельно сошел с ума и верил всем сим дурачествам.

Я удерживаюсь от всех замечаний на сии два анекдота. Читатель и без моего наставления может сделать оные.

Конец первой части.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ВВЕДЕНИЕ.

Первая часть сей книги содержит в себе наставления, касающиеся обращения с людьми вообще, без различия час­тных соотношений их между собою. Но так как многообра­зие естественных, семейственных и гражданских связей требует различного применения правил обращения с людь­ми и новых наставлений для частных случаев, то во второй части я буду говорить о том, что должны мы соблюдать в об­щении, имея в виду особенности возраста и пола, а также родственные и семейственные связи, дружбу, любовь, при­знательность, приязнь и, наконец, различные положения, в коих могут находиться люди всех состояний. Третья часть будет содержать в себе изложение обязанностей, возлагае­мых на нас званием, гражданскими связями, обычаями и множеством других отношений. В четвертой части будут предложены правила для обращения женщин с мужчинами.

ГЛАВА I.

Об обращении с людьми всякого возраста.

(1) .

Обращение с людьми одинакового возраста, по-видимо­му, имеет многие преимущества и приятности. Сходство об­раза мыслей и взаимное сообщение идей, с равной степенью возбуждающих внимание, связывают людей между собою. Каждому возрасту свойственны известные склонности и страсти. Впоследствии многое меняется; человек не столь быстро следует переменам вкуса и моды; сердце утрачивает прежний жар, не с такою легкостью склоняется ко всему но­вому; живость и воображение ослабевают; многие счастли­вые мечты рассеялись; многие предметы, некогда нам любезные, перестали нас занимать и не столь притягатель­ны для наших взоров; товарищи счастливой юности или в отдалении от нас, или покоятся уже в земле; и только веж­ливый юноша внимает рассказам об удовольствиях былых времен нашей жизни.

Сходные опыты, а не приключения одного человека, со­вершенно чуждые другому, дают обильнейший источник для собеседования. - Все сие бесспорно; но несмотря на то, различие темперамента, воспитания, образа жизни и жи­тейского опыта расширяет или ограничивает область взаим­ного общения. Многие люди некоторым образом всегда остаются младенцами, между тем как другие преждевре­менно стареют. Изможденный и телом, и душою юноша, до пресыщения насладившийся всеми земными удовольствия­ми, без сомнения, мало найдет удовольствия в кругу моло­дых невинных поселян, сердца коих отверзты еще тихим наслаждениям; а престарелый домосед, который от места своего рождения никогда не отлучался далее пяти миль в округе, в толпе опытных и пылких обитателей столицы рав­ных с ним лет, столь же мало на своем месте, как и дряхлый Капуцин в обществе состарившихся ученых. Напротив того, многие склонности нередко весьма тесно связывают стари­ков, юношей и старух; однако исключение сие из общего за­мечания - что общение людей одного возраста многие имеет преимущества и потому более распространено, - не может умалить правила, предлагаемые мною относительно обра­щения между собою людей различных возрастов. К сему должен я добавить еще одно замечание: нехорошо, если ка­ким-либо образом установившиеся весьма условные ограни­чения отделяют один возраст от другого, как, например, в Берне, где каждому Климатерическому году¹ определен свой собственный, назначенный ему только круг в обще­стве, так что человек в сорок лет не может, не нарушая при­личия, общаться с двадцатилетним юношей. Не трудно себе представить, сколь вредно сие обыкновение, со временем в закон обратившееся. Тон, принимаемый юношеством, когда оно всегда само себе предоставлено, обыкновенно бывает не самый нравственный; многое, о чем они говорят, должным образом следовало бы своевременно пресечь. Да и сами ста­рики, не видя около себя никого, кроме тех, которые всегда одного с ними мнения, когда дело идет о том, чтобы превоз­носить все старое и унижать настоящее, которого они ни­когда не знают, утверждаются в самолюбовании и нетерпимости и делаются чрез то брюзгливыми отцами се­мейств.

(2) .

Старшие редко бывают столь снисходительны, чтобы во­ображать себя на месте младших, а ведь они должны не