Обелиск на меридиане

В противовес существовавшему тогда гоминьдановскому правительству, находившемуся в Ухане, Чан Кайши начал формировать в Нанкине свое. Как он и рассчитал, один за другим стали перебегать к нему гоминьдановские министры и политические деятели. Расправы, подобные шанхайской, произошли в других городах и провинциях, освобожденных во время Северного похода. Главная его задача, считал Чан, беспощадно уничтожить коммунистов, иначе он не сможет полностью подчинить себе армию. Но он хорошо знал и генералов этой армии. Сколько раз за свою жизнь каждый из них изменял своим покровителям, в каких только интригах не был замешан!.. Непрерывная ожесточенная грызня друг с другом за должности и провинции, за звания и привилегии… «Если, знаешь противника и знаешь себя, сражайся хоть сто раз». В изречение древнего мудреца стоило внести дополнение: «Знай прежде всего своих друзей». Готовя события, Чан заслал агентов «Цинхунбана» в ближайшее окружение всех генералов-«союзников». За исключением коммунистов Е Тина, Хэ Луна и Чжу Дэ, еще двух-трех левых гоминьдановцев, генералы были богаты, и каждый лелеял надежду умножить свои богатства, с нищими — рабочими и крестьянами — им было не по пути. Если бы переворот совершил не Чан Кайши, это сделал бы кто-то другой. Но он подготовился лучше и выбрал удачный момент, дождался освобождения Шанхая. Не поспешил — и не опоздал. И пусть большинство гоминьдановских генералов были против его возвышения — переворот совершил он, И теперь военачальники переходили на его сторону один за другим; шестнадцатого мая — генерал Ся Доуинь, девятнадцатого — генерал Сюй Кэсян, первого июня — генерал Чжу Пэйдэ, следом — Чжан Факуй и наконец в самой Ухани — генерал Тан Шэнчжи…

Казалось, победа. Полная победа!.. Но на триумфом военного торжества наступают изнурительные будни повседневного управления. И Чан понял: нужны помощники. Служба безопасности должна стать одной из самых главных для закрепления его власти. Армию же, чиновничество, весь аппарат управления нужно питать деньгами. Захваченные в казне НРА и полученные от шанхайских воротил миллионы таяли, как снег на склонах гор под летним солнцем. Он надеялся, что местные предприниматели отвалят ему новые миллионы. Нет, как бы выдав аванс, шанхайцы затаились, ждали: удержится ли Чан, да и какую политику станет проводить. Золотую опору для своего трона нужно искать в ином месте.

Мысли его обратились к Мэйлин.

Чан Кайши был женат дважды. После возвращения из Японии он взял в жены крестьянскую девушку — в ту пору сам был дезертиром из «рядовых второго разряда». Жена родила ему двух сыновей. Поднявшись на несколько ступеней, он стал стыдиться крестьянки, она не умела держаться в офицерском обществе, была некрасива я косноязычна. Отослал ее в деревню вместе с сыновьями и забыл на годы. Второй женой стала дочь купца, ее подобрала ему мать. Эта женщина была высокой, стройной и умной. При гостях она вела себя как и подобало китайской жене — рабыне своего господина, наедине же покрикивала, даже понукала им. Он терпел: жена знала обо всех его делах, давала советы. Порой он думал, что она кое в чем проницательнее его самого, ее оценки людей всегда оказывались правильными. Но детей у них не было. К тому же у второй жены были перебинтованные ноги. По древней традиции китаянкам с младенчества бинтовали ступни, чтобы они оставались крошечными и, постепенно деформируясь, принимали форму «золотого лотоса» — бутона священного цветка. Вырастая, девушки неестественно, как куклы, семенили в своих атласных маленьких туфлях. В старозаветных семьях «золотой лотос» почитался как добродетель. Но в кругах, подверженных новым веяниям, женщина с бинтованными ногами воспринималась как уродка. Чан Кайши уже стыдился появляться в обществе и со второй женой. Хотя он любил ее, но жена, как и любой человек из его ближнего окружения, — лишь средство для достижения цели. Целесообразно держать подле себя — или нецелесообразно?.. Эта женщина стала ему помехой. Его женой будет Мэйлин. Только благодаря ей он сможет прочно утвердить себя на вершине пирамиды.

Несколько лет назад — еще был жив президент и Чан занимал пост начальника его Главной квартиры — их познакомила Цинлин, жена Сунь Ятсена: в то время младшая ее сестра Мэйлин только вернулась из Соединенных Штатов.

Принадлежали они к знатному и сказочно богатому роду Сунов. Многие десятилетия Суны прожили в Нью-Йорке. Глава семьи взял себе американское имя — Чарлз. Самая красивая из сестер, Цинлин тоже провела детство и юность в САСШ и там получила образование. Однако она решительно отличалась от всех в семье: предпочитала европейскому и заокеанскому китайское, носила национальную одежду, презрительно относилась к жажде обогащения и к славе, была исполнена чувства самоотрешения, предана Сунь Ятсену и провозглашенным им принципам освобождения и преобразования Китая. После смерти мужа она не пожелала ничем поступиться в изменившихся обстоятельствах. Она резко выступила против правых в гоминьдане, и особенно против Чана.