Обещание океана

Но это от Маэ никак не зависело, она могла только надеяться, как и все моряки в порту. Она взяла ручку и составила список того, что ей надо купить и сделать к Рождеству. Прежде всего, елку и подарок Артуру. У бедного ребенка было, конечно, мало игрушек, но о чем мечтают мальчики в его возрасте? Маэ не хотела узнавать у Розенн, не хотела ничего с ней обсуждать, потому что это позволит ей думать, что они станут подругами. Неужели эта женщина была настолько подлой, что оторвала карточку от букета? Ответ был очевиден. «Да, потому что она меня не любит. Как она могла на такое пойти? Легко. Я была ее соперницей, я представляю для нее одновременно все то, что она ненавидит, и то, чего у нее нет. Она доверяет мне своего сына, потому что думает, что я не могу ей отказать, и теперь будет мной манипулировать. Я должна послать ее к черту, а не играть в великодушие. Вот только я волнуюсь за мальчика, и ничего не могу с этим поделать. Несмотря на предательство и тяжелые воспоминания, Ивон много значил для меня. Первая любовь не забывается».

Она вдруг заметила, что в глазах у нее все расплывается из-за навернувшихся слез. Откровения Розенн заставили ее ненавидеть Ивона, и она не успела его оплакать. Траур не состоялся. Горе, обузданное слишком рано и похороненное в душе слишком быстро, все время искало выхода.

Подняв голову, Маэ увидела, что все небо затянуто тучами, и посмотрела на барометр – давление стремительно падало.

– О нет! – воскликнула она, ударив по стене кулаком.

* * *

Проснувшись, Алан почувствовал, что в окружавшей его темноте есть что-то необычное. Необычной была и тишина. Прежде чем зажечь свет, он понял, что идет снег. Он легонько столкнул кошку, спавшую у него в ногах, и бросился к окну. Ночь была беззвездной, но можно было различить в темноте сплошной белый покров. Ему захотелось смеяться, когда он представил себе, как крупные снежные хлопья медленно падают на каменные плиты. Снегопад всегда вызывал у него какую-то детскую радость. Он так редко выпадал на побережье…

Алан принял душ, тепло оделся и сел завтракать в ожидании, когда рассветет. Его первый пациент назначен только на девять утра, и у него достаточно времени, чтобы насладиться пейзажем. С первой чашкой кофе он вспомнил свои тревожные сны. Он долго маялся, прежде чем заснуть, и потом спал плохо. А в те минуты, когда не спал, с удивлением поймал себя на том, что думает о Маэ – такой, какой увидел ее на рынке в порту: в красном пуховике и шерстяной шапочке, из-под которой выглядывает челка. Думает о ее сине-зеленых глазах, которые не забыл с той ночи, проведенной вместе. Она была прелестной, соблазнительной и интересной женщиной. И злопамятной, потому что так и не смогла простить ему отказ пойти с ней в бар. Кроме отправки цветов, которые оказались бесполезными, как еще он мог убедить ее согласиться на свидание? Все это было ужасно глупо. После Мелани он дал себе слово никогда не влюбляться. Не позволять себе разрушить то, что он построил. Довольствоваться случайными встречами, приключениями без будущего и продолжать свой одинокий путь. И до сих пор ему это удавалось.

Да, он дал себе слово. Но иногда, как, например, сегодня утром, он бы хотел разделить с кем-нибудь радость первого снега. Разве можно в сорок лет приговаривать себя к отшельничеству лишь потому, что был слишком доверчив?